Последняя пристань
Шрифт:
— Отторговался?
— Да, — ответил Евдоким и достал из кармана полушубка бутылку водки. — Обмыть надо.
Он поставил ее на стол, снял шубу, повесил на крючок у двери и остановился у порога, ожидая, что скажет хозяин. Тот приказал жене накрывать на стол, затем обратился к Евдокиму:
— Проходи, садись. За день-то, небось, настоялся.
Хозяйка налила им по большой чашке щей с мясом, поставила тарелку пирогов с осердием. Потом подала два пустых граненых стакана и ушла в горницу. Евдоким распечатал бутылку, налил по половине стакана себе и хозяину. Выпили молча. Евдоким начал хлебать горячие
— Озяб, поди? — спросил механик, подняв глаза на Канунникова.
— Да оно, вроде, и не холодно, а когда день простоишь на снегу, кости чувствуют, — засмеялся Евдоким.
Он снова потянулся за бутылкой, хозяин подставил ему пустой стакан. Евдоким закусил пирогом, который показался ему необычайно вкусным. Сначала он не мог понять, отчего этот вкус. Потом сообразил: осердие пережаривали с луком. Евдоким с Натальей не ели лука уже почти год. Свой не вырастили, а купить было не на что. Да и негде. В Луговом базара не было, а в лавке лук не продают.
После того, как выпили всю бутылку и Канунников отодвинул от себя пустую чашку, хозяин спросил его, когда он думает ехать домой.
— Сейчас и поеду, — сказал Евдоким, поднимаясь из-за стола.
— Неспокойно на дорогах нонче стало, — заметил хозяин. — Говорят, какие-то пришлые шалят. Может, останешься ночевать?
— Да нет, мне к жене надо, — твердо заявил Евдоким. — А потом какая разница — день или ночь? По этой дороге и днем народ не шибко ездит.
Канунников слышал, что в округе в последнее время было несколько нападений на одиноких ездоков. Но он надеялся на себя. В санях под сеном у него лежала берданка. Правда, отбиваться с ней он намеревался не от разбойников, а от волков. Но ведь и разбойнику от нее тоже не сдобровать. Поэтому он твердо решил добраться до дому сегодня ночью.
— Ну смотри, — сказал хозяин. — Я бы остался.
Евдоким окинул взглядом уютную избу, где каждая вещь лежала на своем месте, а на полу была расстелена яркая самотканая дорожка, представил Наталью, которая осталась одна-одинешенька на пустынном чалышском берегу, и отрицательно мотнул головой:
— Нет, поеду. Оставаться мне никак нельзя.
Рассчитавшись с хозяевами, он тронулся в путь. Солнце за Усть-Чалышом садилось прямо в степь, окрашивая ее розовым цветом. Конь бежал резво и Канунникову стало холодно. Он достал из-под сена берданку, проверил, заряжена ли она, и, поудобнее закутавшись в тулуп, опустил поводья.
До реки Канунников добрался уже затемно. Дорога шла по забоке, петляя между кустов, проваливаясь на дно перемерзших ручьев и взбираясь на крутые берега. Место было пустынное. Евдоким на всякий случай положил ладонь на шейку приклада берданки и приподнялся, чтобы получше рассмотреть дорогу. И в это время из кустов полыхнуло пламя. С него сорвало шапку, по голове словно провели раскаленным лезвием. Он увидел в кустах неясные тени, не целясь, выстрелил и, ухватив вожжи, ударил ими коня.
Лошадь, словно почуяв опасность, легко взлетела на берег ручья и понесла галопом. На дорогу выскочили два всадника, но пуститься в погоню за Евдокимом не решились. Очевидно, не ожидали, что он вооружен.
Все произошло так неожиданно, что не походило на правду. Канунников оцепенел. Сани неслись вперед, снег, вылетая
Натянув вожжи, чтобы конь сбавил ход, он сел спиной к ветру и поднял воротник полушубка. Шапку снесло выстрелом, но он даже не заметил этого. Голову саднило. Он дотронулся пальцами до макушки и почувствовал, что они прилипают к волосам. Кровь уже натекла за воротник рубашки и та тоже прилипала к телу. Но пуля, очевидно, содрала лишь кожу. Попади она на ноготь ниже — и лежал бы сейчас Евдоким на дне оврага.
Постепенно он начал размышлять. Нападали на него с одной целью — ограбить. Забрать деньги и лошадь. Но кто знал, по какой дороге поедет он домой? Только те, у кого он останавливался, да Гошка. Мысль о том, что помощник механика парохода — бандит, он отбросил сразу же. Выходит, Гошка. Евдоким вспомнил дружка Гнедых, с которым тот стоял около винной лавки, и ему снова стало не по себе. Слишком уж злым было его лицо, а взгляд до беспощадности холодным. Но у Канунникова тут же промелькнула мысль о том, что нападение могло быть и случайным. Его просто перепутали с кем-то или ждали в засаде первого попавшегося ездока. Все знали, что в Усть-Чалыше была ярмарка, люди могли возвращаться с нее поздно.
С этими мыслями Канунников въехал в Луговое. Без шапки было холодно, намокшие от крови волосы на затылке смерзлись. Он решил заехать к Спиридону, умыться и попросить какую-нибудь шапчонку. В доме Шишкиных еще не спали. Он постучал. Скрипнула дверь и на пороге появился Спиридон.
— Что это с тобой? — спросил он, увидев растрепанного, окровавленного Евдокима.
Вместо ответа тот только промычал что-то непонятное и махнул рукой. Спиридон завел его в дом. На кухню вышли жена и бабка. Увидев Евдокима, обе в голос ахнули и начали спрашивать, что случилось. Евдоким рассказал, как все произошло, но домыслов своих относительно Гошки высказывать не стал. Бабка, причитая и всплескивая руками, выслушала его и пошла за водой.
— Иди сюда, — позвала она Евдокима к тазику, стоящему у порога. — Я тя хоть немного обмою.
Он послушно подошел к ней и склонился над тазиком. Увидев рану, бабка запричитала еще больше.
— Что же это делается, Господи? — сказала она. — До сих пор смута не кончилась. Чуть ниже — и с Господом Богом проститься не успел бы, Евдокимушко.
— Рано, мать, мне еще прощаться, — произнес Евдоким, морщась от боли. — Меня так просто не убьешь.
— Останься у нас. Путь-то вишь какой, — продолжала старуха.
— Не могу, мать. Наталья дома одна.
Пока старуха обмывала ему голову, а затем перевязывала ее тряпкой, Спиридон гремел в сенях ведрами и кадками. Вернувшись в избу, он протянул Канунникову лисий треух.
— Еле нашел, — сказал он, протягивая невиданный в Сибири головной убор. — Возьми. У меня его один киргиз оставил. Очень удобная вещь.
Евдоким с интересом посмотрел на шапку. Она была сшита из черного плюша, снизу подбита рыжим лисьим мехом. Никогда в жизни он не видел таких.