Последняя роль
Шрифт:
– Отличный сегодня день, – сказал Прокофьев, попыхивая трубкой и поглядывая на Турецкого небольшими, внимательными глазами.
– Да, неплохой, – согласился Александр Борисович.
Турецкий был готов к любому повороту дела. Если условия окажутся нелепыми, а задание невыполнимым, он просто встанет и покинет кафе. Но если дело покажется вполне осуществимым, а условия – приемлемыми – в этом случае Александр Борисович был не намерен медлить. Он подпишет договор и уйдет отсюда с авансом в кармане. Подобный исход встречи был заранее
– Спасибо, что согласились встретиться, – сказал Прокофьев. – Мой сын много рассказывал о вас. Говорил, что вы «легенда». И, как мне кажется, даже немного гордился тем, что посадили его именно вы. – Прокофьев улыбнулся и добавил: – Как бы странно это ни звучало.
– Действительно, странно, – отозвался Турецкий и отхлебнул кофе.
Он чувствовал себя немного глупо. Напротив него сидит человек, сына которого он несколько лет назад упрятал за решетку. А тональность разговора была такой, словно он, Александр Борисович, был строгим учителем, беседующим с отцом неуспевающего ученика. Того самого ученика, которому «строгий учитель Турецкий», ради «его же блага», влепил двойку.
– Я введу вам в курс дела, – снова заговорил Прокофьев. – Но сначала вы должны пообещать мне, что наш разговор будет строго конфиденциальным.
– Всё, что вы мне скажете, останется между нами, – привычно заверил будущего клиента Турецкий.
Иван Максимович удовлетворенно кивнул.
– Полагаю, так и будет. Вы не из тех, кто нарушает слово. Итак, дело вот в чем. В городке под названием Лебедянск у меня есть театр.
– Театр? – вскинул брови Турецкий.
Прокофьев кивнул:
– Именно так. Когда-то «Глобус» был городским театром, но несколько лет назад я выкупил его у города и стал его полновластным хозяином.
– Поздравляю, – сказал Турецкий.
– Спасибо, – абсолютно серьезно ответил Прокофьев. – Театр «Глобус» имеет богатую историю. Сто лет назад его основал один лебедянский меценат – купец по фамилии Ларионов. Тот не жалел денег на его содержание, выписывал лучших актеров из обеих столиц, и очень быстро «Глобус» приобрел славу лучшего театра в губернии.
– Приятно слышать, – брякнул Александр Борисович, сдерживая зевок. – Но нельзя ли поближе к делу?
Иван Максимович посмотрел на сыщика и прищурился.
– Да, вы правы. Я начал слишком издалека. Просто я очень люблю свой театр и готов рассказывать о нем часами.
«Только не это», – с усмешкой подумал Турецкий.
– Тогда, пожалуй, я сразу перейду к делу, а потом уже мы побеседуем о нюансах.
– Это было бы великолепно, – заметил Александр Борисович.
– Дело, собственно, вот в чем. Четыре дня назад пропала одна наша артистка. И не просто артистка, а выражаясь театральным языком, «прима»! Екатерина Шиманова. Она играла главные
– Она у вас и старух играла? – поинтересовался Турецкий, едва не зевнув. Еще не успев начаться, эта история уже ему наскучила. Какой-то провинциальный театр. Какая-то пропавшая актриса, которая – с вероятностью девяносто процентов – загуляла перед праздниками с каким-нибудь денежным ухажером. Может быть, он увез ее в Крым. Или на Гавайи. Или к черту на кулички. Какая, в сущности, разница?
– Екатерина Шиманова могла сыграть что угодно, – сдержанно ответил Прокофьев. – Я говорю не как владелец театра, а как его художественный руководитель. Она – гениальная актриса!
«Что же она до сих пор торчит в вашем Лебедянске, если такая гениальная?» – хотел спросить Турецкий, но сдержался. Сейчас его в этом деле интересовало только одно – гонорар. Если бы не больной мальчик, он давно бы плюнул и сделал театралу «ручкой». Однако ситуация не располагала к подобным выходкам.
– Итак, она пропала, – сказал Александр Борисович. – Как вы это обнаружили и что предприняли для ее поисков?
– Четыре дня назад она должна была играть Снегурочку в постановке по Римскому-Корсакову.
– Опера?
– Скорее, новогоднее шоу с элементами мюзикла. Спектакль начинался в семь часов вечера. Она позвонила в полшестого. Сказала, что уже едет, и что через десять минут будет в гримерке.
– Она всегда приезжала в притык?
Иван Максимович вздохнул.
– Почти. Назвать очень дисциплинированным человеком Катю нельзя. Пару раз она едва не опоздала к началу спектакля и заставила нас здорово понервничать.
– Могу себе представить, – усмехнулся Турецкий. – Я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.
– Да, собственно, продолжать почти нечего. Она так и не приехала в театр. Ни через десять минут, ни через час… Она вообще не приехала. Мы кое-как выкрутились… Выпустили на сцену артистку из второго состава. Тем не менее, факт остается фактом – Екатерина Шиманова пропала.
– Гм… – Александр Борисович задумчиво нахмурил лоб. – Она ехала на такси или на своей машине?
– Видимо, на такси. Машина у нее была, но Катя всегда боялась… то есть, боится садиться за руль. – Прокофьев слегка покраснел. – Простите, я не хотел бы говорить о ней в прошедшем времени.
– Ничего, бывает. Екатерина замужем?
Иван Максимович покачал головой:
– Нет, и никогда не была.
– Детей тоже нет?
– Нет, – вновь проговорил Прокофьев. И грустно добавил: – Хотя детишек она любит.
– Ее родители богаты?
– Ну… отец Кати – довольно состоятельный человек. Он владеет автосалоном, заправками, чем-то еще. Кроме того, он – основной спонсор нашего театра, – скромно добавил Прокофьев.
– Ему никто не звонил, не предлагал выкупить дочь? – быстро спросил Александр Борисович.