Последняя роль
Шрифт:
Плетнев кисло усмехнулся.
– Я полагаю, с оплатой проблем не…
– Оплата? – рявкнул Митрохин. – Вы что, издеваетесь? Я еще должен вам платить? Да вы меня под монастырь подвели!.. Ладно, черт с вами. Я не в первый раз плачу идиотам. Аванс оставьте себе и больше никогда не появляйтесь мне на глаза!
– Но…
– А будете спорить, я не только заберу аванс, но и пущу ваше поганое агентство по миру! – продолжил орать Митрохин. – У меня для этого достаточно денег и связей!
Лицо Плетнева помрачнело.
– В
– Что-о? И вы еще обвиняете меня?
– Я никого не обвиняю. Я просто пытаюсь вам объяснить, что…
– Только попробуйте попасться мне на глаза, – холодно и внятно произнес Митрохин. И вдруг рявкнул, да так громко, что Плетневу пришлось отодвинуть телефонную трубку от уха: – Я вас уничтожу! Вместе с вашим гадюшником под названием «Глория»!
– И всё же… – начал было говорить Плетнев, однако закончить фразу не успел.
Митрохин отключил связь.
Первым желанием Плетнева было запустить телефоном в стену бара. Но он сдержался. Пусть Митрохин дает волю эмоциям, а он – Антон Плетнев – профессионал. Нужно тщательно и трезво обдумать ситуацию. Митрохин явно собирается сделать из него козла отпущения. Да что из него – из всего агентства! Это-то и было самое неприятное. На то, чтобы создать репутацию, уходят годы, а разрушить её можно за один день.
Что же делать?
Плетнев вздохнул и посмотрел на бокал, словно надеялся, что тот подскажет ему ответ на столь мучительный вопрос. Однако бокал, как и полагается бокалу, хранил молчание.
В принципе, неудачи случались у Плетнева и раньше. Да и хамили ему клиенты не раз. Антон привык пропускать хамские слова и реплики мимо ушей. Но то, что произошло сегодня, не укладывалось в понятие «неудача». Сегодня с Антоном Плетневым случилось страшное. Он впервые за всё время работы в «Глории» усомнился в своем профессионализме.
Когда Антон только начинал, он был всего лишь новичком, неофитом. А новичку свойственно ошибаться. Сегодня ситуация была иная. И Митрохин ясно дал это понять.
Плетнев отхлебнул пива, поразмышлял с минуту, потом снова взялся за телефон. Звонить Турецкому было довольно стыдно. Получалось, что он, Антон Плетнев, провалил выгодное и совсем несложное дело, а теперь вот позвонил – пожаловаться на обманщика-клиента, вытереть нос об жилетку старшего товарища, испросить совета… Отвратительно!
Плетнев вздохнул и уныло набрал номер Александра Борисовича.
– Алло, – бодро отозвался Турецкий.
– Саш, это Плетнев. Ты сейчас где?
– Сижу в такси. Не мог до тебя дозвониться. Как прошла операция?
– Плохо. – И Плетнев подробно рассказал коллеге обо всем, что случилось в минувший вечер.
– Гм… – проговорил Турецкий, когда рассказ был закончен. – Не повезло.
«Не повезло» – усмехнулся Плетнев.
– Это разве невезение? – буркнул он в трубку. – Наш новый опер ползарплаты в рулетку проиграл, пока наблюдал за Митрохиным и Симоновым – вот это невезение. Не сидеть же ему с газетой на диване.
– Ты уже с ним поговорил?
– Конечно. Наш клиент и ныне покойный партнер его мирно ворковали, улыбались. А потом Митрохин что-то шепнул партнеру на ухо, будто попросил чего, сунул ему что-то маленькое в руку, прости – рентгеновским зрением не обладаю, и тот пошел на улицу. Об остальном ты уже знаешь.
Турецкий помолчал, обдумывая услышанное.
– Мутная история, – проговорил он после паузы.
– Да уж, – горько сказал Плетнев. – Это еще начало. Боюсь, что завтра мне придется всё это объяснять в следственном отделе. Да и на этом всё не закончится. Если Митрохин поднимет бучу…
– Стоп-стоп, – перебил его Александр Борисович. – Не гони коней.
– Ты это о чем? – не понял Плетнев.
– Почему-то мне кажется, что никаких походов по следственным отделам не будет. Митрохин теперь замнет эту историю для ясности.
– Ты думаешь? – с сомнением произнес Антон, хмуро глядя на бокал с недопитым пивом.
– Уверен. Ему теперь можно жить припеваючи и спать спокойно. А кто, зачем, почему взорвал? Пусть следаки копают. Он будет помалкивать.
– Может, он и деньги заплатит? – с надеждой в голосе спросил Плетнев.
– Вот это вряд ли. Денег мы не увидим. Ибо безвременная смерть должника лишила его такой возможности.
– Погоди… – Плетнев нахмурил лоб. – Но ведь ему теперь достанется доля партнера!
– Нет, Антон, – возразил Александр Борисович. – Там не все так просто. У Симонова есть жена, то есть вдова. Она – наследница всего его состояния.
– Это точно? – упавшим голосом спросил Плетнев.
– К гадалке не ходи. Теперь Митрохину предстоит схватка со вдовой. Если, конечно, он заранее ничего на этот случай не придумал. Но это уже его проблемы.
– Н-да, – уныло произнес Плетнев. – У богатых свои причуды. Можешь меня осудить, но мне их заботы, даже трагедии и проблемы, не кажутся человеческими и уж никак не вызывают сопереживания.
– Слушай, если честно, у меня сейчас нет ни времени ни желания философствовать. Я вот что подумал… Если Митрохин задумал какую-то аферу, он мог использовать нас в качестве прикрытия. Так?
– Так, – согласился Плетнев.
– Гм… Ну, а если так, значит… – Александр Борисович замолчал, явно о чем-то раздумывая.
– Значит что? – нетерпеливо спросил Плетнев.
– Значит, мы можем потерять всё.
– Так ведь и я о том же! – снова начал горячиться Плетнев.
– Тише, Антон, не нервничай. Дай-ка секунду подумаю…