Последняя схватка
Шрифт:
Пардальян стоял неподвижно. Загадочная улыбка мелькнула на его губах. Только шевалье умел так улыбаться… Он посмотрел на Виолетту, и в этом быстром взгляде явно читалось: «Ну, что я вам говорил?»
Герцогиня не верила собственным глазам. Отвечая на немой вопрос шевалье, она в отчаянии возвела очи к небу, словно восклицая: «Увы!»
А в расширившихся зрачках Жизели застыло безмерное удивление. Девушка ничего не понимала. И, решив, что это какое-то ужасное недоразумение, она первой нарушила непродолжительное, но очень опасное молчание, простодушно вскричав:
— Отец, отец! Разве вы не узнаете своего доброго друга, господина де Пардальяна?
Герцог грозно прохрипел:
— Что вам здесь надо, Пардальян?
Шевалье открыл было рот, но герцогиня сама ответила супругу:
— Герцог Ангулемский, вы ли это? Ваша шпага нацелена в грудь вашего благодетеля. Ради всего святого, скорее вложите оружие в ножны и извинитесь за такое странное поведение.
Герцог злобно тряхнул головой и перебил жену тоном хозяина, привыкшего повелевать:
— Молчите, Виолетта, вы не знаете…
Но это не смутило герцогиню. С королевским достоинством она прервала своего супруга:
— Я знаю, сударь, что этому человеку обязаны жизнью ваша мать, я и вы сами. Я знаю, что он пролил за нас столько крови, что всех ваших богатств не хватит, чтобы с ним расплатиться. Я знаю, что он все время отважно защищал нас от опаснейших врагов. Самый незначительный из них стер бы нас в порошок, если бы не шевалье… Я знаю, что, если бы вы только захотели, он в открытом бою завоевал бы для вас трон вашего отца, короля Карла IX. Но вы тогда помышляли лишь о любви и теперь грязными интригами добиваетесь короны, от которой когда-то сами отказались. Вот что я знаю, и этого мне довольно. Не так давно и вы прекрасно помнили об этом. И если сейчас вы все забыли — это чудовищно, это недостойно дворянина. Ну же, герцог, уберите шпагу. Разве вы не видите, что перед вами человек, оружие которого в ножнах?
До герцога дошли только последние слова Виолетты. Он, конечно, полагал, что Пардальян бросится на него со шпагой. И инстинктивно занял оборонительную позицию. Только сейчас герцог обратил внимание, что Пардальян стоит неподвижно, скрестив руки на груди. Эта поза ясно показывала, что драться шевалье не намерен. И она подействовала на герцога больше, чем все увещевания супруги. Он понял, что играет сейчас весьма неприглядную роль. И почувствовал себя униженным. Не столько самой ролью, сколько тем, что все произошло на глазах у его жены и дочери. Это был удар по репутации главы семьи. И Карл Ангулемский поспешил вложить шпагу в ножны.
Но герцогиня не чувствовала себя победительницей. Теперь, когда страсть не застилала ей глаза, она ясно видела множество деталей и нюансов, которых раньше просто не замечала. Она прекрасно поняла, что ее слова не дошли до сознания герцога. И сейчас Виолетта уже не сомневалась, что, если бы здесь не было ее и Жизели, герцог забыл бы про честь и без зазрения совести бросился бы на бывшего друга, не дав ему времени выхватить шпагу.
И все-таки женщина вновь собралась заговорить, надеясь образумить мужа. Но вдруг кто-то отчаянно забарабанил в ворота.
Герцог испуганно вздрогнул. Но его тревога превратилась в настоящий ужас, когда он услышал грубый и удивительно властный голос:
— Именем короля! Открывайте!
Герцог бессознательно вытер со лба холодный пот. Герцогиня, затрепетав, посмотрела на Пардальяна. Шевалье язвительно улыбался. Женщина сразу поняла, в чем дело.
— Это вас ищут? — спросила она вполголоса.
— Да, черт возьми! — тихо ответил Пардальян.
И, загадочно улыбаясь, он громко сказал Карлу Ангулемскому:
— Не бойтесь, герцог, это не за вами. Так стучат ваши друзья.
— Мои друзья? Какие друзья? — машинально спросил герцог, которому было все больше не по себе.
— Ну, прежде всего синьор Кончини, — объяснил Пардальян.
— Этого итальяшку я и знать не хочу, — презрительно скривился Карл Ангулемский.
— Потом идальго д'Альбаран, — продолжал Пардальян, будто не слышал слов герцога.
— Д'Альбаран! — невольно воскликнул тот.
— Может, и его вы не хотите знать? — поднял бровь шевалье, — Этот благородный идальго представляет здесь мадам Фаусту… А уж с ней-то вы точно водите дружбу;
— С принцессой Фаустой? — вмешалась герцогиня.
— Да, Виолетта. Только теперь ее величают герцогиней де Соррьентес, — любезно сообщил женщине Пардальян.
— Принцесса Фауста!.. — содрогнулась герцогиня. — Та самая, чья ненависть так долго преследовала нас? Та самая, из чьих когтей вы вырвали нас с таким трудом?
— Да, та самая! — вскричал Пардальян. — Черт возьми, есть только одна Фауста!..
— Она десять раз покушалась на нашу жизнь. И вы утверждаете, что герцог подружился с ней, с нашим злейшим врагом? — возмутилась Виолетта.
— Да, утверждаю, — кивнул шевалье. — Как видите, господину герцогу нечего возразить. Теперь вам понятно, Виолетта, почему он видит во мне своего недруга?
— О! Какой позор! — простонала потрясенная женщина.
— Именем короля, — снова донесся с улицы нетерпеливый голос. — Откройте, или, черт возьми, я прикажу высадить ворота!
Пардальян шагнул к герцогу и ледяным голосом предложил:
— Идите, сударь, откройте им. Вам нечего бояться: я вас уверяю, что это ваши добрые друзья. Идите же, говорят вам, такой случай не следует упускать. Откройте и скажите, что я здесь, а об остальном они сами позаботятся… И вы навсегда избавитесь от меня… Путь к вожделенному трону будет свободен… После моей смерти вам останется лишь короноваться… одному — или вместе с мадам Фаустой… Ну, идите же, идите, у вас не будет второй такой возможности отделаться от меня.
И туг герцог Ангулемский сообразил, что Пардальян дал ему хороший совет! Раньше герцог воспринял бы слова шевалье как чудовищное оскорбление, которое можно смыть только кровью. Но времена изменились. Герцог даже не поморщился. По его вспыхнувшим глазам было понятно, что совет недруга пришелся ему по душе.
Герцогиня внимательно наблюдала за мужем. Она увидела его горящий взгляд и прочитала его мысли. И горестно подумала:
«О, Пардальян не ошибся: Карл выдаст его! Будь проклята эта несчастная жажда власти! Достойнейшего дворянина она превращает в последнего негодяя!»