Последняя субтеррина
Шрифт:
Теперь они могли передвигаться гораздо быстрее. Оба спасенных рюкзака были навьючены на найденыша Эзопа. На нем же ехал один из четверых наемников. Остальные бежали рядом. Потом менялись.
Человек — еще та живучая тварь. Говорят, Прежние собирались жить даже на Луне. Ворон, например, в это не верил потому, что невозможно представить себе человека, способного жить на круглой раскаленной сковородке. Ну, допустим там не так горячо, как кажется на первый взгляд, но каким образом вообще возможно удержаться на скользкой круглой поверхности? Бред, извини Эзоп, сивой кобылы!
Но Луна
Правда далось им это ценой неимоверных усилий. Повсюду были видны следы борьбы людей с океаном, в которой люди, в конц концов, одержали победу. Если восточная часть города состояла из крепких, возвышающихся над водой домов, то в западной его части некоторые хибары едва держались на покосившихся от времени и под действием соленой морской воды сваях. Дальше же и вовсе виднелись едва торчащие над водой гнилые черные крыши покинутых жилищ.
Попав в Хардерсвейк первый раз, Ворон все допытывался у его обитателей, почему они до сих пор живут здесь, посреди воды. Однозначного ответа он так и не получил, но насколько матерый наемник понял, в свое время у жителей города на воде особого выбора не было.
Флеоланд ушел под воду в течение пяти лет после войны, оставив один на один с беспощадным океаном побережье Гелдерланда. Весь старый Хардерсвейк постепенно ушел под воду. Его граждане и рады бы были сдаться на милость победителю и, бросив все, уйти в другие края. Но океанские волны к тому времени уже уничтожили автостраду Гронинген-Утрехт, и по ту сторону трассы образовались непроходимые малярийные болота.
Теперь, когда вода немного отступила, обнажив покрытые ракушками бетонные остовы Эрмело, явилась обратно миру и размытая трасса. Только проехать по ней можно было только на лошади. Но в те суровые годы покинуть Хардерсвейк можно было только по воде. Да и то в несколько приемов налегке, без домашних животных, скотины и скудного скарба.
И куда бы Хардерсвейкские утопцы направили свои стопы? Где их ждали, нищих и безлошадных?
У них было только два пути: на север и на юг. Но в окрестностях Зволле в то время свирепствовали многочисленные орды кочевников, а весь северный Брабант яростно отбивался от хлынувшей на юг армии беженцев из северной Голандии, основу которой составляли обезумевшие жители Амстердама.
Эти бывшие офис-менеджеры, проститутки, байкеры, рокеры и наркодельцы в своем отчаянном положении дрались так же яростно, как и их славные предки — Тасман, Абель и Баренц, открывших Новую Зеландию, Австралию, основавших Нью-Йорк и избороздивших вдоль и поперек северный морской путь.
Так что, перед жителями постепенно погружающегося в океан Хардерсвейка было три пути-дороги: лезть в эту кровавую кашу на юге, податься в рабство на север и сгинуть в гнилых болотах на востоке.
Они выбрали четвертый вариант и принялись перебирать свои дома, устанавливая их на сваи.
Вокруг такого дома делалась широкая терраса, служившая одновременно мини огородом, скотным двором и причалом — благо земля в Голландии всегда была отменного качества и местным в общем-то не привыкать что-то выращивать
Здесь даже городской коровник стоял на сваях, а коров водили на выпас по единственной дороге на большую землю, представляющую из себя извилистую цепочку мостков.
В этих мостках и заключалось главное преимущество обитателей нью-Хардерсвейка. При любом вероломном нападении на город, эта единственная дорога быстро разбиралась, а то и вовсе сжигалась. Ни у кочевников, ни у «болотных оборотней» лодок отродясь не было, а «охотники дорог» и «велосипедисты» здесь совсем не появлялись ввиду отсутствия дорог.
Именно по этой причине Ворон и решил остановиться в Хардерсвейке, хотя они еще до наступления темноты вполне могли миновать Пюттен и остановиться в Нейкерке.
Глава 26. ВУДУЛАНДИЯ
Последний раз отмахнувшись от назойливого торгаша, предлагавшего обменять коня на лодку, Ворон посмотрел на настил, уходящий в воду возле опоры разрушенной монорельсовой дороги и ступил влед за своими товарищами на шаткие мостки дороги ведущей из Хардерсвейка на сушу.
Расстаться с Эзопом? Да ни за что!
Даже за все патроны мира он не сделал бы это. А тем более за какое-то утлое суденышко, пусть и позволяющее им сэкономить полдня дороги.
И хоть гостеприимный город на сваях замечательно встретил и проводил их, Ворона просто взбесил этот нувориш местного разлива. Но он, как обычно не подал ни малейшего повода усомнится в своем расположении к хорошим людям — жителям Хардерсвейка. (Этим водяным крысам хе-хе.)
К полудню наемники были уже в Нейкерке, а к вечеру благополучно добрались до пригородов Утрехта.
Здесь они свернули с ставшей уже совсем приличной автострады к бывшему городскому стадиону Утрехта, где устроил свою резиденцию старый знакомый Ворона — Обамамеянг Додо.
Этот отпетый мошенник, шарлатан и наркоторговец, прикрываясь духовными исканиями, развернул свое во всех смыслах «черное дело» прямо под носом у одного из самых влиятельных Мэров нынешней Голландии — Мэра славного города Утрехта.
Аж до самого Брабанта молва разнесла слух, что Мэр Корнелиуссон попал под влияние культа Вуду и поэтому не в силах прикрыть негритянский наркопритон. Только вот Ворону казалось, что Ян Корнелиуссон был просто в доле с прохиндеем Обамамеянгом.
Хотя кто их этих колдунов знает. Ворон ни за что бы не стал наносить визит своему старинному другу-неприятелю, которому не раз перебегал дорогу, но и которого не раз выручал по доброте душевной, но на этот раз у матерого наемника к Обамамеянгу был шкурный интерес. О надеялся подвизаться перевезти часть дури в Роттердам на предоставленных для этого дела лошадях. Все к взаимному удовлетворению, так сказать.
Местечко Галгенвард, где некогда располагался стадион, теперь никто так уже не называл. Местность к востоку от Утрехта народ между собой окрестил Вудуландией, из-за того, что до самого Зейста хозяйничали подданные Обамамеянга. Сами же апологеты культа Вуду называли Вудуландию «землей К'по». К'по — божество, воплощенное в священном животном леопарде.