Последняя тайна Распутина
Шрифт:
Однако эти эпизоды сегодня вызывают сомнения в беспристрастности составителей филерских тетрадей наблюдения и подозрения в предвзятости полицейских, в служебном произволе и даже оговоре. Тем более что записи в филерских тетрадях в те времена не сопровождались фотографиями. И глава управления должен был верить им на слово. Но даже если бы это было и так, Распутин был выше бытового понимания его личности, которая ограничивается только низменными потребностями.
В русском обществе и, конечно, среди сотрудников МВД имелись те, кто считал близость простого крестьянина к монаршей семье дискредитирующим фактором. Именно такие идеалисты и могли совершить покушение на Распутина. Вот почему у него имелась большая охрана. Хотя фаворит подчас пренебрегал полицейской опекой в попытке сохранить инкогнито в местах своего посещения. И тогда сопровождавшие его докладывали: «…бывали случаи, что ни филеров, ни мотора он не брал, уезжая из дома» [71] .
71
ГАРФ. Ф. 111. Оп. 1. Д. 2981 (а). Л. 3–4.
Как мы видели, эти опасения Распутина имели основание. Такое наблюдение могло привести к появлению как реальных, так и сомнительных описаний в полицейских тетрадях. Но желание избавиться от навязчивых полицейских соглядатаев грозило привести к трагическим последствиям.
Григорий Распутин почему-то это не учитывал.
Топография места преступления. Особенности
Дворец Юсуповых на Мойке, где будут происходить дальнейшие события, был построен в 1770-х годах французским архитектором Жаном-Батистом Вален Деламотом для одного из блистательных сановников Екатерины II – графа Андрея Петровича Шувалова, состоявшего в переписке с Вольтером и Гельвецием.
Но в момент продажи дом принадлежал статс-даме, обер-гофмейстерине, графине Александре Васильевне Браницкой. Аристократка была тетей покупателя – Бориса Николаевича Юсупова. 5 марта 1830 года особняк продается за 250 тысяч рублей ассигнациями. Его новые хозяева прибегали к многочисленным достройкам, привлекая архитекторов Михайлова, Монигетти и Белобородова. Эти прибавления превратили сооружение, его флигели и павильоны в своеобразный лабиринт.
«Петербургская газета» сообщала: «№ 94 – это Юсуповский особняк, помещение, в котором расположены квартиры князей. Дом этот выходит всем фасадом на Мойку. Рядом с ним расположен особняк, выходящий в сад. Особняк этот отодвинут от набережной Мойки внутрь сада. Расположение домов наглядно показано на плане. Проход в особняк № 92 устроен под воротами первого двухэтажного дома, в котором помещается типография. Вход во внутренний двор довольно грязный, но этим входом, по показаниям служащих графа, пользовались все негласные гости.
Гости, входя через сад дома № 92, проходили через внутренний двор и оттуда уже с заднего хода шли в д. № 94. В бельэтаже № 94 расположены гостиные, в которых граф Сумароков-Эльстон принимает гостей. Под бельэтажем в подвальном помещении устроены скрытые роскошные комнаты, устланные коврами и уставленные диванами. Там, как говорят служащие, устраивались и устраиваются в настоящее время грандиозные попойки. После попоек в этих комнатах происходят совершенно определенного рода увеселения, в которых принимают участие дамы, приезжающие с заднего входа через двор № 92» [72] .
72
ГАРФ. Ф. 612. Оп. 1. Д. 38. Л. 1.
Расположение дворца имеет свою специфику, важную для дальнейшего повествования. Его фасад выходит на набережную реки Мойки и в непосредственной близости от двух мостов – Поцелуева (транспортного) и Почтового (пешеходного), недалеко расположен и Синий мост. Слева от фасада существовал и есть и ныне небольшой садик с забором. А сразу за дворцом разбит сад, ворота которого выходят на Офицерскую улицу, в советское время названную улицей Декабристов. Справа от фасада дома на другой стороне Мойки находилось здание, где размещался 2-й полицейский участок 2-й Адмиралтейской части, который в дни Первой мировой войны стал особо охраняемым объектом и имел круглосуточную полицейскую караульную будку при входе.
На пересечении Прачечного и Максимилиановского переулков (ныне переулок Пирогова) находился еще один круглосуточный полицейский пост. Он располагался напротив другого выхода из княжеской резиденции и в виде арки проходил через крыло дворца, примыкавшее к конюшенному флигелю. Арку, позднее нашего события, заложили кирпичами, превратив окончание улицы в тупик. Но ее силуэт и сейчас читается на стене дома по улице Декабристов, д.21А.
Параллельно набережной Мойки за дворцом Юсуповых проходила Офицерская, ныне улица Декабристов. На этой улице в доме 28 располагался 3-й полицейский участок Казанской части. Его центральные двери смотрели, да и сейчас смотрят, на ворота и ограду сада Юсуповского дворца. Он также имел круглосуточную полицейскую будку при входе.
Если неспешно отправиться вдоль Мойки в левую сторону от центрального фасада, то, миновав Фонарный мост, довольно скоро можно очутиться у Синего моста, который ведет к Исаакиевской площади: углом в нее вклинивается центральный вход гостиницы «Астория», в годы Первой мировой войны являвшейся местом, где проживал глава Британской военной миссии при русском Генеральном штабе генерал-майор сэр Гэнбери-Уильямс и один из участников заговора – Станислав Лазоверт.
В этой истории топография Петрограда имеет важное значение. В дальнейшем мы убедимся, что эти особенности играли ключевую роль в понимании событий ночи с 16 на 17 декабря.
Глава 3
Первое известие. Момент преступления
6 декабря 1916 года, в день тезоименитства Николая II, ночью в 1 час 20 минут в Ставку в Могилеве пришла телеграмма от Григория Распутина.
«Чтимый твой день мною прославлен творениями чудес, многотерпением пример с великого Чудотворца, он нас утешит и с нами вовек некого страшиться. Григорий Новых» [73] .
73
ГАРФ. Ф. 111. О. 1. Д. 2979/а. Л. 146.
Чудотворец – это Николай Мирликийский, небесный покровитель царя. Телеграмма от Распутина была формой поддержки в день ангела. В своем дневнике от 6 декабря царь пишет о поздравлениях, но специально никак не отмечает ночную телеграмму старца. Навряд ли монарх тогда думал, что пройдет всего 11 дней и события его жизни примут максимально драматичный оборот.
Но именно так и произошло.
17 декабря 1916 года началось для императора Российской империи с пришедшего телеграфом послания супруги. Первые строчки этого длинного сообщения были привычными и касались очень интимных подробностей, связанных со здоровьем, заботами о госпитале, который жена патронировала, и злыми сплетнями вокруг монаршей семьи. Однако в середине послания тон резко меняется. Возможно, это произошло потому, что само известие было получено в момент составления телеграммы.
Вот что Александра Федоровна сообщала супругу: «Мы сидим все вместе – ты можешь представить себе наши чувства, мысли – наш Друг исчез. Вчера А. (Анна Вырубова) видела Его, и Он ей сказал, что Феликс просил Его приехать к нему ночью, что за Ним заедет автомобиль, чтоб Он мог повидать Ирину. Автомобиль заехал за Ним (военный автомобиль), с двумя штатскими, и Он уехал. Сегодня ночью огромный скандал в Юсуповском доме – большое собрание, Дмитрий, Пуришкевич и т. д. – все пьяные. Полиция слышала выстрелы. Пуришкевич выбежал, крича полиции, что наш Друг убит… Феликс утверждает, будто он не являлся в дом и никогда не звал Его. Это, по-видимому, была западня. Я все еще полагаюсь на Божье милосердие, что Его только увезли куда-то. Я не могу и не хочу верить, что Его убили» [74] .
74
Красный архив. М. – Пг., 1923. Т. 4. С. 198.