Последняя тайна Распутина
Шрифт:
Будучи сотрудником французского МВД, д’Альвейдр мечтал о совершенном порядке, который гарантировал бы обществу стабильность и процветание. Поэтому он выдвигал идею социального планетарного государства в его вечном Законе, который реализуется в момент второго Пришествия [29] .
Мария Эдуардовна Клейнмихель испытала влияние своего французского отчима как в его политической, так и в мистической части. Чрезвычайно деятельная и информированная, она создала салон, пользовавшийся популярностью в политическом Петербурге. В беседах с гостями графиня была весьма изобретательна и могла узнать у важного собеседника многое о нем самом и его знакомых. А круг ее знакомств охватывал высших военных, дипломатов, олигархов, даже и первых лиц: от кайзера Вильгельма до Романовых.
29
Подробнее об этом в моем предисловии к: Д’Альвейдр Сент-Ив, Рене Геной. Между Шамбалой и Агартой. М., 2005.
Спиритические сеансы в доме аристократки были известны тем, что на них вызывались агрессивные духи. Один из вызванных духов, по легенде, сорвал с ее головы парик и обнажил в присутствии участников ее лысую голову. Но важнее потусторонних феноменов было другое. Как вспоминал осведомленный Арон Симанович: «В ее салоне вращались дипломаты и высшие государственные сановники, финансисты и множество дам высшего общества. Старая графиня была ловка и умна, а также умела со всеми ладить. Она была очень дружна с графиней Игнатьевой, которая была председательницей реакционного общества „Звездная палата“» [30] .
30
Святой черт. М., 1990. С. 128.
Тайное общество «Звездная палата», которое иногда называли салоном, было создано членом Государственного совета, генералом, графом Алексеем Павловичем Игнатьевым. Лицо этого важного сановника мы видим даже на знаменитой картине Ильи Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года».
Сегодня смысл понятия «звездная палата» мало известен. Однако, например, для средневековой Англии организация с таким названием играла роль особого суда аристократов, который действовал против могучих политических фигур, чье осуждение обычным судом было вряд ли возможно из-за коррупции или политического веса. Свое название этот суд получил от зала в королевском дворце Вестминстера, свод которого действительно был украшен звездами: здесь в эпоху Генриха VII он изначально и собирался.
Организация не была судом в прямом смысле слова. Она выполняла роль тайного общества ревностных монархистов, занимавшегося вынесением своих приговоров и расправой в период династий Тюдоров и Стюартов. Предметом внимания Звездной палаты стали заговоры, мятежи и беспорядки. Но это общество произвольно понимало право и вершило свой суд, который часто расходился с общей практикой: палата исполняла тайную волю короля, которую тот не мог провести через парламент и уж тем более высказать публично. Таким образом, выражение «звездная палата» стало нарицательным символом внесудебных и тайных расправ.
Русское общество вряд ли случайно взяло такое же название. Тем более что в монархической и консервативной его принадлежности сомневаться не приходилось. Очевидно, что идеи д’Альвейдра о синархии как квинтэссенции тотального порядка и сугубого консерватизма полностью соответствовали задачам «Звездной палаты».
В мемуарах Алексея Игнатьева, сына графа, рассказывается о планах военного переворота и уверенности отца в необходимости максимально жесткого самодержавия. При этом граф Игнатьев отличался чрезвычайной трезвостью практических суждений и имел репутацию блестящего организатора, что доказал, будучи генерал-губернатором и в Восточной Сибири, и на Украине. Как профессиональный военный он знал толк в боеспособности частей, расквартированных в столице, знал командиров этих соединений и многих старших офицеров, пользовался у них непререкаемым авторитетом.
Со своим сыном Алексеем граф не раз обсуждал возможный план переворота: «Вот я думаю, можно положиться на вторую гвардейскую дивизию, как на менее привилегированную, а из кавалерии – на полки, которые мне лично доверяют: кавалергардов, гусар, кирасир, пожалуй, казаков» [31] . Будущий диктатор, мечтавший об ужесточении царского правления, показывал сыну и список кандидатов на министерские посты в своем правительстве. Он считал, что только военная диктатура и национализм являются будущим России. О далеко идущих планах Игнатьева были осведомлены и в высших сферах. Там побаивались этого деятельного и непредсказуемого патриота с диктаторскими амбициями.
31
А. А. Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. М., 1988. С. 16.
«Как далеко зашел отец в осуществлении своих планов дворцового переворота, я не знаю, – писал его сын. – Одно для меня бесспорно: какие-то слухи, может быть, и неясные, дошли тогда до правящих сфер. Отношения с двором и правительством у отца все более портились. Чья-то рука направляла начавшуюся травлю в так называемой бульварной прессе вроде „Биржевки“ и „Петербургской газеты“» [32] .
В адрес графа Игнатьева стали поступать анонимные письма с угрозами и нарисованными черепом и костьми. Мрачные намерения анонимных сил осуществились 9 декабря 1906 года, когда Алексей Павлович Игнатьев баллотировался в тверские губернские гласные. Его убил пятью выстрелами член эсеровской боевой организации Ильинский. Обстоятельства покушения указывали на то, что оно хорошо планировалось. Околоточный, стоявший у черного входа в дворянское собрание, где находился Игнатьев, был кем-то заблаговременно снят. Как, впрочем, и вся охрана в помещении. А убийца-революционер неожиданно оказался агентом охранного отделения. Так оборвалась жизнь потенциального диктатора.
32
А. А. Игнатьев. Пятьдесят лет в строю. М., 1988. С. 16.
После смерти графа его вдова Софья Сергеевна унаследовала не только владения и капитал, но и тайное общество-салон «Звездная палата». В «Письме начальнику отделения по охране общественной безопасности и порядка в Санкт-Петербурге за 21 марта 1914 года» сообщалось, что в числе «лиц, упомянутых в справке, приложенной к записке № 107017, в качестве членов масонско-оккультических кружков в Санкт-Петербурге в 1906 году по негласно собранным сведениям» о кружке масона Арсеньева К. К., редактора журнала «Вестник Европы», проживавшего в Царском Селе, проходила и графиня: «Как дознано, в беседах принимали участие какая-то графиня Игнатьева и княжна Гагарина, по-видимому, вдова генерал-адъютанта графиня Софья Сергеевна Игнатьева, известная благотворительница, интересующаяся религиозными вопросами…» [33]
33
А. Я. Аврех. Масоны и революция. М., 1990. С. 313.
В «Звездной палате» также вертелись столики, вызывались духи потустороннего мира, велись диспуты о будущем устройстве империи.
В 1904 году в Петербург приезжает уроженец французского Лиона, некто мэтр Филипп Низье Антельм. Он гипнотизер и народный целитель, а также ученик и последователь д’Альвейдра, приемного отца Марии Клейнмихель. Протекцию этому французу оказывала не только русская аристократка, но и черногорские принцессы Милица и Стана. Первая была женой великого князя Петра Николаевича, а вторая – женой князя Георгия Максимилиановича Романовского (6-го герцога Лейхтенбергского). Обе были увлечены различными поисками в области потустороннего и паранормального. Благодаря этим черногорским принцессам еще 20 сентября 1901 года в Компьене произошла первая встреча императорской четы с Филиппом Низье Антельмом.
«Их величества, – вспоминала ближайшая подруга царицы фрейлина Анна Вырубова, – говорили, что они верят, что есть люди, как и во времена Апостолов, не непременно священники, которые обладают благодатью Божьей и молитву которых Господь слышит. К числу таких людей, по их убеждениям, принадлежал Филипп, француз, который бывал у их величеств» [34] .
Стоит напомнить, возвратившись к книге «Миссия Индии в Европе», что ее автор д’Альвейдр говорит в ней о «высоких посвященных», «понтифах парадезы», то есть жрецах идеального общества, обладающих экстраординарными качествами, в сущности, выступающими носителями идей синархии и Агарты. К таковым лицам, видимо, относился и Филипп из Лиона.
34
Фрейлина Ее Величества Анна Вырубова. М., 1993. С. 274.