Последняя жрица Наири

Новикова Анастасия

Вода уже стала остывать, и мне пришлось покинуть ванную комнату. Я облачилась в мягчайший белый халат и вышла в спальню. На горизонте уже оставалась лишь половина местного светила. Еще несколько минут и придет Альминорель. Надеюсь все пройдет быстро и безболезненно.

Я расположилась в большом мягком кресле, поджав под себя ноги. В руках у меня находился планшет, на котором я просматривала сообщения. Я не услышала ни шума, ни шороха. Лишь легкое колебание воздуха, и передо мной возник правитель.

Я подняла на него свои глаза. Он смотрел на меня сверху вниз, его лицо не выражало никаких эмоций.

— Жаль,

что у вас уже есть связанные — произнес он — я был бы рад, если вы были бы свободны и смогли остаться у меня в гостях. Вам бы понравилось на Илларии.

— Возможно — ответила я.

Альминорель опустился на одно колено и взял меня за руку, склонившись к ней и проведя носом в миллиметре от кожи.

— Божественный аромат. Он может свести с ума.

Он легонько лизнул мое запястье, отчего у меня пробежали мурашки по спине. Его губы изогнулись в небрежной улыбке, обнажив тонкие как иглы клыки. Он легко вонзил их в мою руку, а меня обдало волной жара. С каждым его глотком я становилась словно пьяная. Ощущения были странными, но приятными. Дыхание мое стало частым. Что со мной творится?

Мужчина, наконец, освободил мою конечность и лизнул ранки, которые моментально затянулись. Я посмотрела на него, немного ошалевшая. Его глаза сияли таким холодным голубым светом, что могли поспорить с полной луной, а под кожей то и дело проглядывали всполохи.

— Невероятные ощущения… — прошептал он.

Правитель поднялся на ноги и снял с себя подвеску с кристаллом.

— Я держу свое слово — он надел цепочку мне на шею.

Отойдя от меня к двери спальни, он обернулся.

— Если вам нужна будет моя помощь — я всегда буду рад вам ее оказать. Но цену вы уже знаете. И буду надеяться, что вы вскоре обратитесь ко мне — ваша кровь подобна нектару богов — и скрылся за дверью.

Чефы тут же вошли в спальню и убедились, что со мной все нормально.

— Выдвигаемся через полчаса — хрипло произнесла я.

Они лишь кивнули головой, давая понять, что услышали меня.

Ноги и руки дрожали, как после качественного секса, но я смогла надеть свой нанитовый костюм.

У двери нас все так же встретила Кларис, но уже в сопровождении всего пары охранников. Она проводила нас к посадочной площадке. Я взолша на борт Ари и только тут смогла, наконец-то, расслабиться.

Я вынула из запазухи кристалл и сжала его в руках.

Задав координаты для возвращения, я встала с кристаллом в руках возле капсул. Я стояла и не понимала, как мне выпустить силу кристалла, как активировать его.

Я начала вспоминать все, что показал мне зал памяти. Я видела, как распустилась тьма Райвена, и как золотые искры Они-ра ее нейтрализовали. Но как это сделать сейчас?

— Я прочел ваши воспоминания, капитан — подал голос Ари — проанализировал видеоряд и решил, что золотое сияние появляется только как противодействие тьме. То есть вам необходимо с ней соприкоснуться.

— Предлагаешь мне остановить лечение в капсуле, открыть ее и коснуться черного узора?

— Как вариант. Но я не могу предугадать, как поведут себя пациенты. Их разум не поддается считыванию, словно закрыт мутной пленкой. Этот яд действует не только на физическое тело, но и на их волю и разум. И насколько глубоко он проник, я не могу ответить.

Я постояла еще немного, вглядываясь в кристалл. Я отчетливо видела, что

когда касаюсь его, внутри рождаются маленькие золотые искры, словно находящиеся в невесомости.

— Хорошо. Отключай капсулу Париса и открывай крышку. Но будить не торопись. Я проверю твою теорию.

— Принято, капитан.

Капсула Леона пискнула, сообщая о завершении процедуры, выдала сообщение о том, что лечение не закончено и пациенту может быть нанесен вред.

Верхняя прозрачная крышка с шипением открылась. Мой якорь спал безмятежным сном, ни одна складка не омрачала его лица.

Я подошла вплотную и склонилась над ним, провела рукой по щеке. Затем, спускаясь ниже вдоль шеи, я прикоснулась к черному рисунку.

Первые несколько секунд ничего не происходило. Совсем. Я уже хотела издать мученический стон, но вдруг Парис открыл глаза и посмотрел прямо на меня. Я сглотнула ком. Его глаза полностью были затянуты тьмой — ни зрачка, белка — одно сплошное черное нечто. Он резко схватил меня за руку, сжимая до боли.

— Эй, все хорошо, это я… — заговорила я тихо.

Он сел в капсуле и все так же неотрывно смотрел на меня провалами глаз, все так же сжимая мою руку. У меня уже слезы были готовы хлынуть — но я терпела боль. Мне казалось, что разум его все еще спит, а тело живет своей жизнью. Или кто-то руководит им. Кристалл я держала во второй руке.

Я выжидала, что будет дальше, но сама при этом боялась даже шелохнуться.

— Они …. — не своим голосом прохрипел Леон.

— Нет. Я Аня… Проснись и вспомни уже меня — прошептала я.

Я смотрела на него, долго и мучительно, но он все так же сидел и ничего более не предпринимал. И тогда я, со слезами на щеках, кинулась к нему и припала в поцелуе к его губам. Кристаллом я прикоснулась к темной сетке узора на его плече. Я целовала его, в голове была лишь одна мысль — вернись ко мне! И не видела, как за спиной Париса появилось облако тьмы, которое начало формироваться в подобие крыльев. И в это время золотые искры разгорелись внутри кристалла, расползаясь все дальше за его пределы, по коже моей руки, как они всполохами взметнулись вверх и осели на так и не сформировавшихся до конца крыльях, растворяя их. А затем тонкая золотая змейка нырнула из-под моих пальцев по кожу Леона. Темная сетка узора растворилась, а глаза моего мужчины снова приобрели небесно-голубой цвет.

— Аня-я… — вздохнул он хрипло.

— Ты вернулся — и я трусливо разрыдалась на его плече. Он обнимал меня и шептал «прости».

Моя истерика закончилась ровно через семь минут — столько потребовалось нанитам, чтобы впрыснуть мне успокоительное.

Я заставила Париса лечь в капсулу обратно, хоть он и порывался из нее сбежать, провела диагностику, которая показала у него истощение пси-энергии, но ни капли яда в его организме не было. Что меня безумно радовало.

Через пару часов, он был как новенький и рассказал нам, что все время, пока он был в капсуле, то чувствовал, что кто-то извне пытается захватить его разум. Как ни странно, но враждебного настроя он не чувствовал. Хоть и мало приятного, когда тебя теснят в собственном теле без спросу. И лишь препараты и лечебный сон не давали полностью захватить его. Но когда я отключила капсулу, то сопротивляться Парис вторжению не мог. Его глазами смотрел на меня кто-то другой, очень сильный и очень старый.