Последствия
Шрифт:
– Да, прискорбно. Тихий он был… даже злой, но…
– Наш! – не утерпев подхватил студент. – Мы с ним года полтора прожили, может и побольше. Поминали сегодня за завтраком.
– А остальные как?
– Лизавета плакала, я слышал. Божки тоже ночью что-то перешёптывались. Остальные молчат. А я, как узнал, что тебя привезли, ещё вчера у Павла Анатольевича выпросился еду сюда принести. Ещё завтрак хотел, но сказал, что ты спал.
– Хоронят же на девятый день?
– Мне (он суеверно плюнул через плечо) хоронить никого не приходилось, так что не знаю. Но ЛевГена вроде всё, туда. –
– Нельзя же.
– А держать его где? Морга здесь нет, он был неверующим, так что без обрядов.
– Зачем он вообще полез?
– Об этом тоже не знаю.
– Ты не слышал, может быть его Клавдий на первый этаж отправил? – попытался подтвердить свои подозрения Вячеслав Владимирович.
– Он шёл на ОБЖ.
– Это же было в начале полдника.
– Нет, примерно в середине, даже под конец.
«Сколько же я пролежал без сознания?» – подумал Вячеслав Владимирович и поднял голову на щелчок замка.
– Час ещё не прошел! – настойчиво прокричал студент.
– Я знаю, но тебе пора. – входя, отрезал Павел Анатольевич.
Студент не удивился, поздоровался с главным врачом, забрал поднос и, улыбнувшись Вячеславу Владимировичу, попрощался с учёным, уточнив, что придёт во время полдника.
– Отчаянно к тебе вчера просился. – усаживаясь за стол, заметил Павел Анатольевич.
– Кто?
– Ипполит.
– И когда придёт?
– Только что вышел.
– То есть сейчас?
– От сюда вышел. – раздражённо вставил врач.
– А я задумался и забыл, о чём мы говорили. – улыбаясь, бесхитростно врал Вячеслав Владимирович.
– Как тебе книга, нравится?
Павел Анатольевич прокатил к себе книгу и, пробежав глазами по страницам, закрыл, но оставил перед собой.
– Интересная.
– Рекомендуете?
– Вам? Нет.
– Почему? – не вопросительно проговорил психиатр.
– Не ваш слог.
– Не пойму способ повествования?
– Нет, поймёте. Но там… необычные причинно-следственные связи. Вот ведётся повествование о жизни персонажа, а потом абзац, и последнее о чём говорилось, раскрывается в примере, причём иногда странном.
– Вчера мы говорили о тебе, и ты снова упоминал «Интерна». Но конкретно о нём ничего не рассказал. Так что сегодня он будет главным вопросом нашей беседы. – забыв о книги, возвратился к основной цели Павел Анатольевич.
– Я не так и много о нём знаю.
– Ничего. Начнём с того, когда вы познакомились.
– В первый день…, то есть четыре дня назад, во вторник. Он пришёл с вами во время утреннего обхода… подбежал и отдал вам бумаги.
– Дальше.
– Вы провели обход…
– Он разговаривал с кем-нибудь.
– Нет.
Дернув головой к Павлу Анатольевичу, Вячеслав Владимирович искомо
посмотрел на его крупное лицо и, не найдя назревающих вопросов, съехав ещё в более лежачее положение, с чувством освободившегося от нагрузки копчика, продолжил:
– Потом вы вдвоем ушли. Он вернулся после завтрака и повёл меня на процедуры, у меня тогда ещё голова в первый раз заболела. Поводил он меня по кабинетам. Мы останавливались у двери, я стучал и входил, после окончания, когда я выходил в коридор, Интерн уже ждал меня. После третьего
– На следующий день всё повторилось?
– Да.
– И вчера.
– Тоже.
– О чём вы разговаривали?
– Я и не помню. О госпитале, о еде.
– Но называл тебе любимую еду.
– На полднике давали хлеб с кабачковой икрой, его невозможно было оторвать от неё.
«Ну это он преувеличил, я же всё-таки разговаривал с ним.»
– А тебе икра нравится?
– Нет.
Павел Анатольевич подробно остановился на некоторых деталях и, слушая Вячеслава Владимировича, пролистывал бумаги, принесённые утром.
– Как ты бежать задумал? Ради этого полез в драку?
– Да. – ответил Вячеслав Владимирович только на последний вопрос.
– И сам подговорил Сидорова, и Амбарова устроить представление?
– Они решали там свои дела, и я просто оказались в нужное время.
– Искалечивание тоже было частью плана?
– Оно могло произойти.
– На посту никого не было. И ты всё равно решил устроить драку?
– Не я начал. У меня был план, но Сидоров его слегка изменил.
«Приму всё на себя, так хотя бы на лжи не поймают. » – решив, что и в противном случае ему придётся отсиживаться в одиночной, а так он не настроит госпитализированных против себя, заключил Вячеслав Владимирович.
– Добился чего хотел у университета?
Как и вчера, ответом к этому вопросу было молчание.
– Хорошо. Отдыхай до понедельника, книжечку дочитывай, а с новой недели по всем пробежишься. – он невзначай кивнул на приборы у кушеток.
Павел Анатольевич встал, но Вячеслав Владимирович спохватился:
– Вы только говорите, а от этого это (он говорит о перевязанных частях тела) не вылечится. Вы вообще собираетесь что-нибудь делать?
– Надо было о последствиях думать, когда план придумывал. – укоризненно поучил врач.
Павел Анатольевич ушёл, в дверях встретившись с незнакомым Вячеславу Владимировичу доктором, обменялись несколькими словами, они разошлись. Доктор был твёрд и немногословен. Он недовольно размотал накрученные на Вячеслава Владимировича бинты, стягивавшие кожу, которая расслабляюще растянулась и покраснела. Выбросив повязки в стоявшую под стеклянным столом корзину и вытащив принесённые с собой точно такие же, он боком развернул физика и спустил его ноги на пол. Специалист присел к месту перевязки, так же как и Интерн в тот вечер, что вспомнилось Вячеславу Владимировичу, но подступающий спор мыслей развеял резкий вопрос о способе получения травмы. Выслушав сухой факт «дёрнули за ноги», доктор с непринуждённой быстротой закрутил две ноги в плотный бинт и, сев на кровать, взялся за руки. Опрашивая и бинтуя, мужчина поднялся к голове, о который сказал только «если будет беспокоить, прикладывать лёд». Доктор подходил к двери, но Вячеслав Владимирович напомнил ему придвинуть обездвиженного к подушке и всунуть в его ладони книгу, что тот выполнил.