Последыш
Шрифт:
Ника промолчала. Матай, не отводя взгляда, устроился на сиденье удобней, так же раскинув руки и расставив ноги. Может, чего-то ждал, Ника не знала, она отодвинулась на самый краешек сиденья и повернулась к окну.
— Это можешь снять.
Его рука обхватила запястье и серебристый браслет расстегнулся и упал в его ладонь. Альфа сунул его в карман.
— Что это было такое?
— Хочешь поговорить?
Ника быстро отвернулась. Она хотела не говорить, а чего-то другого. Кровь, сердце, низ живота, живот и кожа хотели чего-то другого, но чего? Зато за окном все
Домой они приехали часа через два. Большую часть времени Ника провела, делая вид, что смотрит в окно — жалюзи он открыл, но перегородка между ними и водителем осталась поднятой. Дороги в основном были пустынными, узкими, встречные машины попадались редко.
Когда очередная такая дорога привела к воротам с будкой охранника, Ника поняла, что они у дома альфы.
Глава 14
Только сейчас Ника догадалась осмотреть место, где будет жить. Со стороны особняк выглядел впечатляюще: основательный, двухэтажный, с огромными окнами и аккуратной крышей.
— Могу я увидеть, где будет жить Мария? — спросила Ника, когда они остановились на дорожке у двери.
Матай кивнул и вышел из машины. Потом наклонился, протянул руку и тяжело положил ей на колено. Ника не дергалась, молча наблюдая, как его пальцы сжимаются. Его огромная рука на ее узкой коленке выглядела зловеще — может, из-за светлой кожи, может, еще из-за чего. Определенно этот жест означал главенство, не будучи особо искушенной во многом другом, Ника прекрасно понимала любую демонстрацию силы и физического превосходства. Продержав так несколько секунд, Матай отнял руку и ушел. Видимо, потом предупредил водителя, потому что машина развернулась и поехала.
Ника обхватила коленку в том месте, где держал альфа. Кожа горела и чесалась, как будто своим прикосновением он оставил на ней клеймо.
Происходящее тревожило Нику все больше. Необъяснимая реакция собственного тела на его присутствие и ненормальные ощущения при мысли о том, что самцы делают с самками. Олеська внесла свой вклад и Ника почему-то не могла выбросить из головы мысль, что возможно, не все так печально. Сестры видели одну сторону медали, но когда такое количество оборотней утверждает, что существует другая сторона, может, они не врут? Возможно, временами это не так уж и больно? Возможно, временами терпимо? Или это выживаемость, торг? На что меняла свое тело Олеська? На дом? Еду?
А на что Нике придется менять свое через шесть дней?
Впрочем, пока стоит другая проблема — Мария.
Дом Ларим действительно находился всего в нескольких минутах езды, в поселке, расположившемся прямо за воротами дома альфы, среди многих таких же домов. Пешком можно дойти минут за двадцать. К дому машины приехали одновременно.
Мария вышла, сжимая губы и смотря в землю, не обращая внимания на Нику, которая быстро подбежала к сестре. В дом прошла с таким видом, будто вели на убой, но хоть не упиралась и не скандалила. Ларим отвела их на кухню — в доме, размерами в несколько раз меньше дома альфы, не было слуг.
Сестры сели за стол, пока хозяйка доставала из холодильника и разогревала еду.
— Послушай, но все же хорошо! — наконец, не выдержала укоризненного молчания Ника. — Ничего страшного не случилось!
— Ты меня бросаешь! — мгновенно взорвалась Мария. Ее глаза заблестели, а губы задрожали. — Ты ушла к самцу!
— Я не ушла. — Ника не смогла найти слов, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию.
— Ты бросила меня и ушла жить к самцу? Я глазам своим не верю! — и снова в голосе у сестры прорезались слезы.
— Успокойся. Никто тебя не бросал. — Ларим, поджав губы, грохнула тарелки на стол. Ника могла представить, как за время дороги Мария вымотала ее своим нытьем. Она-то не привыкла к такому. — Ника пара альфы, она будет жить с мужем.
— Почему я не могу жить с ними?
— Сто раз уже повторяла — альфа имеет право на все время своей жены. Вам еще повезло, что он не только приютил тебя, Мария, но и разрешает вам встречаться. Сейчас, вместо того чтобы радоваться слиянию со своей женщиной. Вы глупые дурочки, даже не представляете, на какие жертвы он идет!
Ника нахмурилась. Тоже мне жертвы — дать шесть дней, чтобы морально привыкла к тому, что потом он перейдет к делу. Тоже мне, добренький какой!
— Мария! — Сказала Ника. Почему-то голос стал ледяным. Сестре ничего такого через шесть дней не грозит, а она еще недовольна! Местами, может, хочет поменяться?
— Марыська, хватит ныть. Ларим позаботиться о тебе. Мы присмотримся к этой стае и решим, что будем делать дальше. Смысл скулить? Неужели ты не понимаешь, что альфа не изменит решения? И что мы не в том положении, чтобы возникать? — Ника сама не заметила, что привстала со стула и кричит.
Мария зарыдала, закрывая ладонями лицо.
— Да? — проговорила сквозь слезы. — А раньше ты по-другому говорила, когда уговаривала меня убежать! Что угодно готова была перенести, только бы подальше от самцов держаться.
— Убежать? — тут же насторожилась Ларим.
— Ну, все, все. — Ника подскочила к сестре, поднимая той голову и вытирая слезы со щек. Нужно, чтобы она замолчала до того, как сболтнет лишнего. — Глупенькая, не стоит плакать. Все хорошо.
Ларим задумчиво смотрела на них, но с вопросами больше не лезла. Ника решила, что она отстала временно, однажды им с Марией придется отвечать, кто они и откуда, альфа тоже на это намекал. И что тогда? Узнав, кому они принадлежат, их вернут законной стае? Отдадут в руки Олимпа?
Нику передернуло, что тоже не укрылось от взгляда Ларим. Ну и пусть!
Сейчас не до того — нужно успокоить Марию.
— Я обещаю тебе, что если тебя кто-то хоть пальцем тронет, я лично перегрызу этой твари глотку. И тогда мы уйдем и больше никогда, никогда я не стану слушать никого, кроме тебя. А пока послушай меня, сестренка, — шептала Ника, обнимая Марию, как маленькую. — Мои инстинкты кричат как полоумные, они говорят, что нам нельзя бежать, потому что… — Она замялась, не в силах объяснить требования инстинкта. Он требовал Матая, но как такое сказать вслух Марии? Как это самой понять?