Последыш
Шрифт:
Ника разделась, забралась на кровать рядом с сестрой и закуталась во второе одеяло.
— Мне не нравится, что ты пила. — Напряженно заявила Мария. Нашла время для нотаций!
— Ничего не случилось.
— Все равно!
Иногда сестра была очень упряма.
— Просто захотелось попробовать. Спи!
Мария недовольно засопела и отвернулась. Ну и ладно.
Ника закрыла глаза. Комнату окутала дремотная, спокойная тишина, голова от водки немного кружилась, дыхание замедлилось и только тело никак не желало расслабляться, хотя Ника не боялась, что к ним кто-нибудь вломится.
Ника хмурилась. Она спала и слышала далекие смешки и вроде бы стоны. А может, нет, может, приснилось. Потом она снова проснулась с совершенно нелепым желанием — ей вдруг захотелось подняться на второй этаж и посмотреть, что и как они делают. Посмотреть на Олеську, которой это нравится, на ее лицо и подернутые туманом желания глаза. На голую грудь с темными торчащими сосками, мокрыми от мужской слюны и на то место, которым она соединяется с мужчинами. На их совместные движения.
Живот и промежность словно сковали цепями, скрепили скобами.
Какая дикость! Конечно, никуда она не пойдет.
Ника маялась в душном, влажном полусне, пожалуй, несколько часов, потом решила выйти на кухню выпить воды.
Наверху уже было тихо. Чтобы они ни делали раньше, все закончилось.
В следующий раз Нику и Марию разбудила Олеська, которая зашла в комнату:
— Подъем! Если хотите успеть позавтракать, вставайте! Матай обещался быть через полчаса. Давайте, умывайтесь.
На кухне, подавая кофе, Олеська улыбалась и что-то напевала себе под нос. Ника почему-то глаз не могла от нее отвести, в этой девчонке, практически ровеснице, крылась какая-то тайна, которую Нике хотелось бы раскрыть.
Матай приехал чуть раньше. Солнце только-только вылезло за верхушки деревьев. Семья Лясинских, за исключением Олеськи спала наверху, так что остальных сестры так и не увидели.
Две большие черные машины затормозили перед домом рядом с синим внедорожником Лясинских, их было видно в окна.
— Ну все, пока вам, хорошей дороги, — Олеська сняла фартук и направилась к двери. Сестры, которые только-только успели позавтракать, пошли следом. — Заходите в гости, если что. Расскажите мне, как лишились девственности, — она громко захохотала. Мария, и так все утро сидевшая съежившись, вздрогнула и, судя по бегающим глазам, запаниковала.
— Она шутит, — сказала Ника, взяв сестру за руку. — Просто пошутила.
Хозяйка дома хохотала, не замечая реакции сестер. Или, скорее, ей было все равно.
В дом без стука вошли Матай и Ларим. В грудь толкнулся знакомый аромат. А она что тут делает?
— Доброе утро, — сразу же улыбнулась Ларим, найдя глазами Марию. — Ты — сестра Ники?
Та молча кивнула, не открывая опасливого взгляда от альфы.
— Ее зовут Мария, — Ника, с тревогой косясь на Матая, взяла сестру под локоть и прижала к себе. — Я сделала, как договаривались. Мы не стали убегать,
— Да, — Матай кивнул, внимательно осматривая Марию. — Я альфа стаи Росиати, теперь и твой альфа. Твоя сестра стала моей парой, поэтому я приму тебя в стаю. Жить пока будешь у Ларим, — он показал на женщину. — Обещаю выделить тебе содержание и защиту. Добро пожаловать.
Нике следовало бы поблагодарить за обещанную защиту, да еще и за содержание, но она возмутилась:
— У Ларим?
Черные глаза альфа мгновенно переместились на нее, губы еле разомкнулись:
— Садись в машину, Ника. Мария поедет с Ларим.
Сестра тут же всхлипнула и задрожала, не осмелившись спорить. Запах Матая подавлял ее и раньше, когда был еле уловим, а сейчас совсем лишил способности сопротивляться.
Ника упустила момент, когда можно было попросить его разрешить им с сестрой ехать вместе. Пока она лихорадочно искала слова, Ларим взяла Марию за руку и как куклу повела к машине, а Матай держал за локоть Нику, направляя к другой. Так сестрам пришлось разъединиться.
Мария испугано и неотрывно смотрела на сестру, ее губы дрожали, но она послушно села в машину, как приказали. Ника кивнула ей, без слов поддерживая. Большего пока сделать нельзя.
— Не волнуйся, она успокоится, — пообещала Ларим. Показалось, что глаза женщины были опухшими, как будто она или не спала, или плакала.
Дверцы захлопнулись и машина уехала вперед.
— Садись.
Ника села в другую машину, стараясь не выпускать из поля зрения первую, с сестрой, но та уже исчезла на лесной дороге за деревьями. Матай тем временем уселся рядом и они тоже поехали. Олеська стояла на крыльце, скрестив руки и широко улыбалась.
— Закрой нас, — сказал Матай вслух.
Перегородка между задним и передним сидением стала быстро подниматься, отрезая их от водителя. Потом Матай нажал на какую-то кнопку в дверце и окна с щелчками закрылись непрозрачными створками, похожими на жалюзи. Стало почти темно.
— Я соскучился по тебе, волчонок.
Широкая ладонь обхватила ее шею и Ника задрожала, не давая ему себя придвинуть ближе, упираясь руками в сиденье. Матай слегка нахмурился, но руку убрал.
— Как тебе Олеся?
— Н… нормально, — Ника запнулась, не веря, что ее так легко отпустили. Это прикосновение всколыхнуло то, самое первое, когда альфа загнал ее в угол и стянул косынку, рассматривая с восхищением, как клад. Ника дышала очень глубоко, потому что тоже, хотя никогда бы не призналась, успела соскучиться по этому крышесносному запаху, идущему от альфы. Голова тут же закружилась, хотелось закрыть глаза и дышать еще глубже.
— Как тебе ее истории? — вкрадчиво, почти шепотом спросил Матай.
Ника очнулась и вскинула на него глаза. Откуда он знает?
— Познавательно, ты не находишь? Олеся забавная рассказчица, пускай и тема у нее всего одна.
Он не улыбался, глаз не отводил, а Ника вдруг поняла, что ее специально отправили к Олеське, специально оставили там на ночь. Чего-то добивались. И добились?
— Зачем ты это сделал?
— Что это?
— Ты знаешь! Зачем ты сделал так, чтобы я узнала, как она… как ее Лясинские…