Последыш
Шрифт:
— Он врет! — крикнул жених, от которого Ника сбежала. — Пусть вернет самку, которая принадлежит нам! Это моя самка!
— Что? — коротко спросил Матай, едва повернув голову. Олимп потянул сына за рукав, уговаривая сесть и не выступать. Каруфранц, наткнувшись на взгляд Матая, послушался, Ника подумала, что должно быть его никогда так резко не обрывали, он же в стае король, делает, что хочет, никто ему не указ. А тут он никто, жалкий червяк, к такому отношению Крауфранц не привык. Но как приятно видеть облом на его лице!
— Вторая самка, Мария. Торчинские, вам слово. — Продолжил председатель. — Объяснитесь.
Альфа Торчинских встал.
— Мне поступила информация, что на моей территории находятся чужие самцы, которые силой удерживают самку. Я проверил — действительно, девушка выказала желание уйти из компании, в которой находилась. Я предоставил ей такую возможность. Все.
— Но она — самка Куги? — уточнил председатель.
— Да, — нехотя выдавил Торчинский. — Похоже, их самка. В тот момент я этого не знал.
Ника схватила Матая за руку. Мария опустила голову так низко, что лица стало не видно. Ее узкие плечи сжались.
— Ее отдадут? — с ужасом прошептала Ника, а сама уже думала, что будет в этом случае делать. Она убежит и пойдет за сестрой. Купит оружие, ружье — и пристрелит Олимпа, Крауфранца, даже Шархая, если они встанут на ее пути. Или купит яд и зальет в их мерзкие глотки, но Мария будет свободна.
— Не кипишуй, волчонок, все будет в порядке.
Ника хотела еще что-то спросить, пока председатель совещался с остальными членами Комиссии, но проследила за взглядом Матая и увидела на первом ряду несколько самцов, которые внешним видом отличались от остальных. Они были стройные, собранные, тогда как большинство оборотней в зале явно солидных, в возрасте, уже позволяли себе излишества в еде и не особо следили за фигурой. Кроме того, одеты они были, прямо скажем, неофициально. На главном была потертая куртка, вполне вероятно, кожаная, что уже вызов традициям оборотней. И его светлые волосы длинной до мочек ушей, по-настоящему светлые, почти белые, без оттенков, лежали неровно, словно взлохмаченные рукой. Его сосед вообще носил хвост, хотя оборотни мужского пола не очень жалуют длинные волосы.
— Кто это?
Матай молча сжал ее руку.
— Так, Комиссия рассмотрела предоставленные свидетельства и пришла к выводу, что вторая самка должна вернуться в стаю, — заявил председатель. — На нее подавала заявку стая Росиати, как на родственницу пары альфы, но заявка отклонена, так как Куги — родная, а не приемная стая Марии. Комиссия обязывает ее вернуться домой.
Ника ахнула.
— Или она может стать свободной, — вдруг громко заявил белобрысый в старой куртке, не потрудившись встать. — Отказаться принадлежать всем стаям, вместе взятым.
Председатель обратил на него недовольный взор.
— Какая самка захочет жить среди вас? — задрал он подбородок.
— Пусть сама ответит, — белобрысый повернулся к Марии, но та сидела, не поднимая головы и ничего не видела.
— Кто это? — повторила Ника. Матай наклонился к ней.
— Это свободные оборотни, одиночки. Скажи сестре, пусть соглашается.
— Почему?
— Что почему? Или она хочет обратно в свою стаю? По закону самка принадлежит стае, пока не выйдет замуж или пока не достигнет совершеннолетия и не объявит себя одиночкой. Нашу заявку отклонили. Может, она хочет замуж? Фиктивно, я могу организовать.
— Это вряд ли. Она не поверит, что фиктивно.
— Тогда пусть соглашается. Барс дело говорит.
— Это этот, белобрысый?
Тот словно услышав, обернулся к Матаю
— Да, это он.
— Ты его знаешь?
— Отлично знаю. Мы долго жили одной сворой. Одиночками. Вольные оборотни, сами по себе. Это свобода, волчонок, без ответственности, без старых традиций, мечта любого одинокого мужчины. И если бы после смерти отца стая Росиати не осталась без альфы, я до сих пор бы прохлаждался с Барсом. Но стая пришла и попросила меня вернуться, и я не смог их бросить, иначе Росиати растащили бы по другим стаям, обгрызли бы наши территории и забрали бы наших самок. Такие, как Куги. Такие, как все, кто хочет наше озеро. Скажи сестре, пусть соглашается. Сердце Барса холодное и твердое, как камень, но не злое. Все, что грозит у него Марии — обязанность готовить и стирать.
— Но она будет как Бронислава, без защиты! — дошло до Ники. — Олимп может ее подстеречь и поймать втихаря, никто не узнает и не вступиться.
— Я попрошу Барса за ней присмотреть.
— Зачем ему это делать ради какой-то незнакомки?
Матай ухмыльнулся.
— Шутишь? Раз Барс предложил свою помощь, значит, поможет. Думаю, он ею заинтересовался. Да не паникуй! Барс и пальцем ее не тронет, если она не скажет: «да», кстати, на моей памяти он вообще впервые изъявляет желание угодить самке. Почему ты удивляешь? Посмотри на нее. Ползала на нее слюни пускает, кроме тех, кто парный. Твоя сестра почти так же красива, как ты.
Ника улыбнулась. Какое милое замечание. Она всегда знала, что сестра более красива, а Матай утверждал обратное как само собой разумеющееся.
— Мария, мы ждем ответа, — нудно сказал председатель.
Ну посмотри же на меня, думала Ника. Мария, посмотри на меня.
Сестра подняла свои огромные глаза и Ника быстро кивнула. Соглашайся.
Потом Мария посмотрела на Барса. Тот развалился на стуле и выглядел безопасным и смирным, но Ника подозревала, Матай не станет так уважительно отзываться о существе, которое из себя мало что представляет. Если он способен дать защиту от Олимпа, то чертовски силен. Мария отвела глаза, но не сдержалась и осторожно покосилась на Барса краем глаза. У того вдруг дернулось лицо — и снова застыло.
— Я согласна, — тихо сказала Мария.
— Отрекаешься от стаи Куги?
— Да.
— Предпочитаешь уйти с одиночками, которые не придерживаются законов оборотней?
— Да, — тихо сказала Мария, снова покосившись на Барса и резко отвернувшись, будто обожглась.
— Решено. Вторая самка выходит из стаи Куги и не может быть возвращена насильно. Она вольна уйти отсюда одной или с группой одиночек.
Нике стало так легко, что она заулыбалась. Крауфранц кусал от злости губы, кривил недовольные рожи, но на рожон не лез, знал, щенок, что его осадят.
— Самки остаются на своих местах, Комиссия объявляет конец совещания, — заявил председатель. Половина народу в зале тут же вскочила.
Глава 23
— Нет! — Матай стремительно поднялся. — Не закрыто. Я требую слова.
— Это имеет отношение к самкам? — уточнил председатель.
— Да.
— Хорошо, слушаем.
Матай пошел к трибуне, охрана осталась вокруг Ники. Остановившись напротив толпы, сильный, грозный, безумно притягательный в костюме, который он носил с поистине королевским равнодушием, Матай заговорил: