Послесловие

Глава 46

Мир после победы ничем не отличался от войны. Это было даже странно. Казалось, только объявят о капитуляции, тут же прекратятся бои и, наконец, будет слышна тишина, начнется демобилизация и эшелоны счастливых победителей, отстоявших само право на существование человека, жизни, пойдут на Родину.

Но май канул, июнь плавно перевалил за середину, а бои то

Демобилизация проходила медленно и словно неохотно.

Понятно, нужно было помочь бывшему Рот-фронту, помочь немцам наладить власть в стране, добить последних фашистов на этой земле. Но душа солдата уже летела домой и, было особенно тяжело погибать, терять товарищей после Победы. Война выпила слишком много крови, сил и жизней, что принять хоть еще одну было невозможно ни морально, ни физически.

Однако долг никто не отменял.

Группа Лены поредела на четыре человека, чему капитан была рада. Солдаты на этот раз ушли, не потому что погибли, а потому что их ждал родной дом. Хоть четверо, но точно доберутся до него, вернуться живыми к семьям, а значит четыре матери, четыре сестры, жены или подруги точно будут счастливы, по-настоящему, как должно радоваться, одержав такую Победу, дождавшись победителей.

Остальные шесть человек, включая ее и группу лейтенанта Сорокина, которую в связи с его демобилизацией, слили с Лениной, по-прежнему работала: ликвидировала отряды недобитков, вылавливала детей из развалин, отправляла в приют. Здесь у Лены было дело, очень важное, а там, в родной стране, родном городе ее ждала неизвестность, и поэтому она не спешила вернуться, откровенно трусила. Неопределенность действовала ей на нервы и в отношениях с Николаем. Письмо она ему написать так и не решилась, к тому же не знала, демобилизовали его или нет. Но сердце так и рвалось к нему, отметая все преграды, а вот о страхи запиналось, начинало биться через раз. Волей — неволей, те слова Марины запали в душу и бередили ее.

— Артур Артурович, у меня есть просьба личного плана, — решилась Лена потревожить Бангу. Тот насторожился, уверенный, что сейчас девушка попросит связаться с отцом или демобилизовать ее, но к удивлению услышал:

— Я знаю, что осенью сорок четвертого мой муж, Санин Николай был жив. Если вам не трудно, можно ли узнать, что-то о нем?

"И похлопотать?" — уставился на нее. Но последние слова с губ капитана не слетели, что заставило задуматься генерала: а не пора ли действительно позаботится о будущем племянницы. Хватит ей уже, нахлебалась. В скромности ей не откажешь, молодец, ни разу родственной связью с ним не воспользовалась, но это ей плюс, а ему минус. Война закончилась, дел конечно невпроворот и еще не год, и не два их будет по горло, но стоит ли Лене в этом дальше участвовать? Стоит ли ему рисковать жизнью племянницы, достаточно покалеченной физически и морально. Не пора ли отдать дань если не родной крови, то мужеству и стойкости этого солдата?

Банга закурил, отошел к окну и сказал:

— Я узнаю. Что-нибудь еще?

— Наградные листы. Я включила погибшую Люсинец и демобилизованную Шаталину. Они заслужили.

Мужчина кивнул: согласен.

— Тоже ждешь демобилизации?

Лена взгляд отвела, плечами повела неопределенно:

— Дел хватает. Должен же кто-то заниматься тем, чем мы занимаемся. Люди устали, хотят жить мирно, спокойно, а недобитки все шатаются, убивают, бои завязывают. Дети по подвалам

Артур спрятал понимающую улыбку: пространно как ответила, а в сторону ушла четко. Значит, смущает ее гражданка, только и всего. Не против она демобилизации — делать, что с ней не знает.

Оно понятно, самые золотые годы на фронте ухлопать, не в куклы играть, в платья рядиться, женихам глазки строить — убивать врага, спасать других, самой выживать.

А действительно, хватит. Выполнила Лена свой долг, даже перевыполнила. Не потащит он ее вверх по служебной лестнице. Нечего ей на военной службе делать — тут Ян прав, время пришло его просьбы удовлетворить и свой долг перед племянницей выполнить. Пристроить и так, чтобы как сыр в масле каталась, чтобы через год цвела и благоухала, напрочь все это дерьмо забыв. Детишек чтобы нарожала и нянькалась с ними, как положено бабе.

Пусть хоть у нее обычное счастье будет. Может и брат смягчится. Артур устал, как дед столетний. Своей семьи ему не завести уже. Профурсетки не нужны, потому как им только погоны да все что с ними связано нужны, а другие не позарятся, не смотря на лимит мужского контингента в стране. Но даже если — холодное у него сердце, холостячить привык, меняться поздно. Вот и выходит, что остались у него только трое родных, ради кого, пожалуй, пожить и стоит: брат, двое племяшек — Лена да Юра. Поредел род Банга, не стоит его еще больше прореживать.

— С Николаем-то у вас как? Почему через меня узнаешь про него?

Лена растерялась от вопроса. Откровенничать не привыкла, да и нужна дяде ее откровенность — тоже, военная тайна. С другой стороны что-то удобное солгать? Так в голову не шло.

— Не решилась напрямую. Меня тогда ранило, вы забрали. А про Колю сказали, будто погиб. А потом Дина встречалась с его ординарцем и, вроде жив Коля был…

Путано.

Артур чуть не фыркнул на ее объяснения: могла бы не стараться. Все ясно, как белый день. Женская логика помноженная на гордость, сомнения и фантазии. Перевод прост: "Ты узнай, почву прощупай, дядя, а я уж там решу".

Неет. Санин мужик толковый, с головой, но помощи от него, помня сорок первый, не дождешься. Не уберег тогда Лену, значит, надеется на него нельзя. Не пара.

"Ничего, другую кандидатуру поищем. Постарше, умнее и проворнее. И чтобы с пониманием".

— В общем понятно. Узнаю. Вот что, Лена, кончай меня на вы называть. Дядя я тебе и в кабинете никого кроме нас. Субординация для посторонних глаз и ушей.

— Хорошо, — кивнула.

— Прекрасно. Теперь слушай. Бери ребят и двигайте под Хафельберг, заразы там засели в руинах замкового подвала, как привидения выныривают и палят по нашим, да еще троих мирных жителей положили. Короче, закончи их существование.

— Поняла.

— Вернешься, предметно поговорим.

— Свободна?

— Да, иди.

Капитан вышла, а Банга отдал распоряжение найти сведения о Николае. Надо его из Германии убирать к чертям. Чтобы не списались и не увиделись. А то рискнет, письмецо дорогому напишет, а он вот окажется. А так пиши сколько хочешь — адресат выбыл. А куда — ни он не знает, ни она. У нее вообще другое теперь место жительства.

Вечером Лена на машине с ребятами тряслась, двигаясь к Хафельбергу, а Банга внимательно послужной список Санина изучал. Очень понравилось: жена погибла.