Послушай-ка, слон...
Шрифт:
— Что это такое? Со мной ехали четыре машины, а теперь я слышу пять сирен. Хм, таинственная история... Надо будет при случае выяснить.
— Кто нас вызвал? — спросил он басом, выйдя из машины и с треском захлопнув красную дверцу.
— Я, — ответил Пиня, выступив из толпы.
Почему из толпы? Произошло, видите ли, следующее: едва вдалеке загудела сирена, как возле дома, где жил Пиня, собралась толпа — соседи и прохожие. Каждому было интересно, что горит и где. Больше всего любопытных волновало
— Ты что же, шутки шутишь, а? — спросил начальник, метнув из-под нахмуренных бровей грозный взгляд на Пиню.
— Что вы, что вы, какие там шутки! — ответил Пиня.
— Не вижу дыма.
— Дыма нет.
— Как же так? Что же тогда есть?
— Слон.
— Не понимаю.
— Слон. Фарфоровый слон.
— Выходит, молодой человек, ты вызвал пожарных из-за слона?
— Слона надо вытащить из кухни.
Начальник даже за голову схватился.
— Разве ты не можешь сделать этого сам?
— Не сердитесь, пожалуйста, пройдите, пожалуйста, наверх, тогда вы всё поймёте.
Свирепо ощетинив усы, начальник двинулся следом за Пиней. В прихожей их уже ждали родители.
— Как хорошо, что вы приехали! — сказала Пинина мама.
— Что стряслось со слоном? — спросил начальник у Пининого папы. — Может, объясните вы?
— Слон у нас страшно вырос, — ответил Пинин папа.
— Простите, не расслышал... — грозно шевеля усами, переспросил начальник.
— Слон у нас страшно вырос, — повторил Пинин папа. — Собственно говоря, он и сейчас ещё растёт, он растёт, не останавливаясь ни на минуту, а это грозит серьёзными осложнениями, это даже опасно. А уж кому-кому, как не вам, бороться с опасностями?
— Хм, так-так... Что за слон?
— Фарфоровый.
— Простите, я, наверно, ослышался.
— Нет, вы не ослышались. Слон фарфоровый. Белый фарфоровый слон.
— И вы утверждаете, что он растёт? — спросил начальник, как-то странно посмотрев на папу.
— Ещё как! — вмешалась в разговор мама. — Вы не представляете себе, как здорово растёт. Да вы сами на него посмотрите.
И она повела начальника на кухню, где, кроме зажатой в уголке газовой плиты, находился теперь один только Доминик.
Начальник посмотрел с удивлением на Доминика.
— Что ж, очень красивый слон!
— Когда я принёс его с чердака, он был вот такой маленький. — И Пиня развёл руками, чтобы показать, каким был Доминик. — Не больше ягнёнка.
Начальнику стало явно не по себе. Он косился с подозрением то на отца, то на мать, то на самого Пиню.
«Очень странные люди, — подумал он про себя. — С такими лучше по-хорошему».
— Итак, что нужно сделать со слоном? — спросил он громко.
— Нужно убрать его из кухни, — сказала Пинина мама.
— В дверь он не пролезет, — пояснил Пиня.
— Как же тогда он попал на кухню? — с хитрой улыбкой спросил начальник.
— Его втащили вот в эти двери, через прихожую, — принялся втолковывать ему Пинин папа. — Ведь мы уже объяснили вам — в то время он был куда меньше.
— Да-да, я забыл... Ну что ж, не вижу иного выхода, как вытащить его через окно... — решил начальник.
— Учтите, это всё-таки второй этаж, — предостерёг его папа.
— Я это учитываю, — сухо сказал начальник. — Такая высота нас не пугает. Наши лестницы достают до пятнадцатого
С этими словами начальник вышел из кухни, спустился вниз и направился к своей команде, которая меж тем размотала брандспойты и приготовила насосы.
— Всё немедленно убрать! — гаркнул начальник. — Никакого прысканья и поливания! Приставить лестницы к окну второго этажа! — И он указал на окно кухни, где находился Доминик. — Готовь веревки! Будем перетаскивать слона!
Пожарные тут же подумали, что начальник спятил, но виду не подали. Они знали — с ним лучше не связываться. Приставили лестницы, мигом вскарабкались наверх и топориками, которые носит при себе каждый пожарный, — раз-два! — высадили оконную раму. Пожарные привыкли таким образом открывать окна — это отнимает очень мало времени. А время на пожаре имеет огромное значение. Пожара, правда, не было, но привычка остается привычкой.
Четверо пожарных остались снаружи на двух приставных лестницах, по двое с каждой стороны, четверо других с верёвками в руках влезли через окно на кухню. А по ступенькам обыкновенной лестницы на кухню взбежал начальник. Театральным жестом указав пожарникам на Доминика, он крикнул:
— Связать!
Пожарные мгновенно обвязали Доминика верёвками и потащили к окну. Затем приподняли и поставили на подоконник. К счастью, Доминик протиснулся через окно, или, вернее, через ту дыру, которая теперь вместо окна зияла на кухне. Ни спина, ни бока поцарапаны не были. Между нами говоря, окно было большое, одно из самых больших окон, какие мне только приходилось видеть на свете!
Таким образом Доминик очутился вдруг по ту сторону стены, на улице. Слегка покачиваясь на верёвках, он повис над двором на высоте второго этажа. Это ему очень понравилось. Он даже завыл от удовольствия, как пожарная сирена, что едва не кончилось трагически. Пожарники подумали, что где-то поблизости случился пожар, чуть было не бросили всё и не побежали по сигналу. Только в последний момент им с трудом удалось обуздать своё рвение.
Доминик стал медленно опускаться на землю. Зеваки, которые не имели ни малейшего представления, что всё это значит, увидев слона, устроили пожарным овацию. Откуда ни возьмись, появились журналисты и фоторепортёры, подъехала даже машина студии документальных фильмов. Под приветственные крики начальник команды выгнул дугой грудь и, словно сытно пообедавший тигр, принялся шевелить торчащими в разные стороны усами.
На следующий день в газетах поместили фотографии. На одной из них был начальник пожарной команды — он покровительственно похлопывал Доминика по длинному белому хоботу.
«Ни один пожар не принёс мне такой славы, как этот слон!» — ворчал себе под нос начальник команды, читая за завтраком газету.
IX
Возле дома, где жил Пиня, был садик. В этом садике и поставили Доминика.
Шёл май, с каждым днём становилось всё теплее. Но по ночам было ещё прохладно. Фарфоровая кожа Доминика покрывалась пупырышками. Никто этого не замечал, потому что ночью темно — хоть глаз выколи. Но если бы всё же кто-то подошёл к Доминику, как это, скажем, делал Пиня, погладил его по боку, он ощутил бы под пальцами эту гусиную кожу, тысячи дрожащих пупырышков. Бррр!