Послушай-ка, слон...
Шрифт:
Это было самое ужасное пробуждение, какое только можно себе представить. Вам, конечно, знакомо то состояние, когда, проснувшись рано утром, человек некоторое время ещё находится во власти сна. Проходит две-три секунды, прежде чем мы убеждаемся, что за нами действительно не гонится лев, что мы мирно лежим в постели, что давно пора вставать. Такое пережил однажды Доминик. Открыв глаза, он с ужасом увидел три нацеленных на него ствола. С трёх сторон глядели они на него своими холодными, мерцающими глазницами.
Не далее как вчера Пиня рассказал ему об одном ужасном обстоятельстве. Рассказал не добровольно — Доминик вытянул это у Пини просьбами и уговорами. Обстоятельство было весьма печальное, и Пиня с его добрым сердцем ни за что на свете не хотел посвящать в него Доминика. Хотя бы из боязни опечалить своего друга. А началось всё с пустяка.
— Пиня! — сказал однажды Доминик.
— Ну? — отозвался Пиня.
— Скажи, пожалуйста, Пиня, слоны храбрые?
— Очень.
— Из чего это известно?
— Из разных случаев.
— Ну, например?
— Например, они не боятся других зверей.
— Львов тоже?
— Нисколько! Очень забавно бывает наблюдать, как лев стороной обходит слона.
— А ты наблюдал?
— Не наблюдал, но знаю.
— Откуда знаешь?
— Из одной книжки.
— Но тигра-то уж наверняка слон боится?
— Ничего подобного! — категорически возразил Пиня. — Слону наплевать на тигра, понимаешь? Наплевать до такой степени, что слонов используют даже для охоты на тигров.
— Для чего?
— Для охоты.
— Что это значит?
— Ты не знаешь, что значит охота? Охотишься на кого-нибудь, вот тебе и охота.
— А для чего охотятся?
— Для того чтобы поймать или убить. Берут ружьё или ещё что-нибудь, из чего можно стрелять, и отправляются на охоту. Знаешь, что значит стрелять?
— Понятия не имею, — ответил Доминик.
— При этом получается «ба-бах», — довольно толково пояснил Пиня.
— А что происходит от твоего «ба-бах»? — осведомился Доминик.
— Если попадёшь, от этого «ба-бах» зверь падает.
— Почему зверь?
— Потому что охотятся на зверей, понимаешь?
— Но ведь потом зверь встаёт, верно?
— Не очень-то встаёт, — ответил Пиня. — Если выстрел был меткий, то зверь никогда уже не встанет; он перестаёт жить.
— О, это очень печально!
— Увы, так уж повелось на свете: с незапамятных времён люди охотятся на зверей. Что касается тигров, о которых я тебе уже говорил, то тигры нередко наносят огромный вред, похищают даже людей. Тогда люди устраивают облаву на тигра-людоеда, и при этом нередко им помогают слоны. Ты должен этим гордиться, Доминик.
— Гордиться... — отозвался Доминик. — Конечно, мне приятно, что слоны такие храбрые, но, с другой стороны, мне досадно, что они принимают участие в этой, как её...
— В охоте, —
— Вот именно, в охоте.
— Ничего не попишешь, — ответил Пиня. — Такова жизнь.
Затем наступило молчание. Лежавший на газоне Пиня уставился в небо, на плывущие облака, а Доминик, понурив свою огромную голову, глубоко задумался над тем, что только что услышал. Думал он так, думал и наконец спросил совсем беззвучным голосом:
— Пиня, может ты скажешь мне ещё одну вещь?
— Пожалуйста!
— Только без вранья!
— Постараюсь.
— Ты должен сказать мне правду и только правду.
— Хорошо. В чём дело?
— Для меня это очень важно, — торжественно заявил Доминик. — Скажи, Пиня, на слонов тоже охотятся?
Пиня глубоко задумался и немного погодя ответил:
— Увы, мой дорогой Доминик, увы!.. На слонов тоже охотятся.
И вот после этого разговора Доминик просыпается утром, а поблизости — три ствола. Вы представляете себе, что он почувствовал в этот миг?
«Пришёл мой конец, — подумал Доминик. — Мне суждено погибнуть на охоте. Я спал, как дурак, а меня тем временем окружили... Теперь выхода нет. Прощайся с жизнью, Доминик! Сейчас ты услышишь «ба-бах»! Может, даже и не услышишь? Хоть с Пиней попрощаться!»
Доминик поднял хобот и затрубил что есть мочи:
— Пиииннняяяяяяяя!
И тогда один из охотников заволновался:
— Что такое, чёрт побери, с этим микрофоном? Почему до сих пор не включён? Он заговорил, а микрофон не работает! Вот помощнички!
Доминик не знал, что такое микрофон, да у него и не было времени задумываться над этим, потому что из дома уже выбежал Пиня в одной пижаме и спросил:
— Что случилось?
— Охота, — ответил Доминик.
— Где? — спросил Пиня, озираясь.
— Здесь!
— На кого?
— На меня, — ответил полным отчаяния голосом Доминик.
— С чего ты взял?
— То есть как с чего? Смотри: ты видишь ружья?
— Это вовсе не ружья, — ответил Пиня, протирая заспанные глаза.
— Не надо меня утешать... — скорбным голосом сказал Доминик.
— Говорю я тебе, это не ружья, — повторил Пиня.
— Не ружья, не ружья, что ж это такое?
— Телевизионные камеры.
— Впервые слышу, — изумился Доминик. — Значит, это не «ба-бах»?
— Какое там «ба-бах»!
— Значит, в меня не будут стрелять?
— Конечно, не будут, тебя будут фотографировать, вернее, снимать в кино.
— Зачем?
— Не могу тебе точно сказать зачем, но думаю для того, чтобы показать тебя тем людям, которые тебя ещё не знают.
— Разве эти люди не могут прийти сюда?