Послы
Шрифт:
— Я тоже склонна считать — вы выплывете! — последовал мгновенный ответ. — Вопрос только — где? Впрочем, где бы вы ни выплыли, — добавила она, улыбаясь, — пусть это будет очень далеко от здешних мест. Отдадим милым дамам справедливость: мы все — полагаю, вы знаете, — она рассмеялась, — все от души желаем, чтобы это произошло как можно дальше отсюда. Да-да, — повторила она в своей быстрой забавной манере, — очень, очень далеко отсюда! — После чего пожелала узнать, почему они с мисс Гостри решили, что ей лучше остаться дома.
— Собственно говоря, она так решила, — ответил он. — Я как раз предпочел
— Разве это ей внове?
— Брать обязательства? Без сомнения, нет… без сомнения. Но в последнее время у нее сдали нервы.
Мисс Бэррес бросила на него быстрый взгляд.
— Она слишком многое поставила на карту. — И уже менее серьезным тоном: — Моя, к счастью, меня не подводит.
— К счастью и для меня, — отозвался Стрезер. — А вот в своих я далеко не уверен. Мое желание выполнять светские обязанности не столь велико, чтобы оценить по достоинству главный принцип этого вечера — «чем больше, тем веселее». Впрочем, если нам весело, то благодаря Чэду: он этот принцип понял.
— Великолепно понял, — подтвердила мисс Бэррес.
— Бесподобно! — предваряя ее, воскликнул Стрезер.
— Бесподобно! — откликнулась она с ним в унисон, но с особенным нажимом, и оба, посмотрев друг на друга, легко и беспечно рассмеялись. — Я целиком за этот принцип, — тут же добавила она. — Без него мы бы пропали. А принять его…
— Это же ясно, как дважды два! С момента, как он вынужден был что-то устроить…
— Толпа, — подхватила она, — была единственным решением! Ну конечно, конечно, — шум, гам, — рассмеялась она, — или ничего. Втиснуть миссис Покок или оттеснить — называйте как хотите, да так, чтобы ни рукой, ни ногой не пошевелить. Обеспечить ей блестящую изоляцию, — расшивала мисс Бэррес узорами захватывающую тему.
— Да, но только представив ей всех гостей, — сказал Стрезер — он желал соблюсти справедливость.
— Бесподобно! Каждого! И чтобы у нее голова пошла кругом. Затиснуть, замуровать, похоронить заживо.
Стрезер мысленно представил себе эту картину, и она вызвала у него глубокий вздох.
— О, она очень живуча! Так просто вы ее не прикончите!
Его собеседница помолчала — кажется, испытывая жалость к своей жертве.
— Конечно нет. Я и не берусь так сразу с ней покончить. Разве только на нынешний вечер. — Она замолчала, словно угрызаемая совестью. — Да и замурована она не выше подбородка. Вполне может дышать.
— Вполне может дышать, — отозвался ей в тон Стрезер. — А знаете, — продолжал он, — что со мной происходит? Сквозь волшебную музыку, сквозь гул веселых голосов, короче, сквозь шум празднества и удовольствие от меткости вашего остроумия я все время слышу дыхание миссис Покок. Только его и слышу.
Мисс Бэррес уставилась на него, звеня своими цепочками.
— Ну знаете!.. — снисходительно проворковала она.
— Что «ну знаете»?
— Но мы же оставили ей на свободе голову, — заявила мисс Бэррес. — Этого с нее достаточно.
— Этого мне было бы достаточно, — с грустью рассмеялся Стрезер. — Скажите, правда, что Уэймарш привозил ее к вам? — вдруг спросил он.
— Правда. Только все получилось на редкость неудачно. Я ничего не смогла для вас сделать. Хотя очень старалась.
— Каким
— Не сказала о вас и слова.
— Вы поступили лучше некуда.
— Да? Интересно, как было бы хуже некуда? Ведь говори я или молчи, я и так и так любого «компрометирую», — чуть растягивая слова, проговорила она, — а вас в особенности.
— Что только показывает, причина не в вас, а во мне, — великодушно заверил он ее. — Тут целиком моя вина.
— Вовсе не ваша, а мистера Уэймарша, — сказала она, помолчав. — Он виноват уж тем, что привел ее.
— Зачем же он ее привел? — добродушно спросил Стрезер.
— Не мог иначе.
— Да-да, вы же трофей — часть завоеванной добычи! Но почему в таком случае, если вы «компрометируете»?..
— А разве его я не компрометирую? Я и его компрометирую, — улыбнулась мисс Бэррес. — Компрометирую, и еще как! Но для мистера Уэймарша это не смертельно. Напротив, где дело касается его бесподобных отношений с миссис Покок, даже выгодно. — И поскольку собеседник продолжал смотреть на нее с недоумением, пояснила: — Мужчина, добившийся успеха у такой женщины, как я! Отбить его у меня — понимаете, какой это дополнительный стимул!
Стрезер понимал, но словно продираясь сквозь чащу плохо постижимого.
— Разве она «отбила» его у вас?
Мисс Бэррес наслаждалась смятением в мыслях, которое у него на мгновение вызвала.
— Можете вообразить, как я сражалась! Она верит, что одержала победу. Вот почему она, по-моему, такая веселая.
— Есть с чего быть веселой! — саркастически бросил Стрезер.
— Ей кажется, она добилась, чего хотела. А сегодняшний вечер воспринимает как своего рода апофеоз. Платье на ней, ничего не скажешь, хорошее.
— Достаточно хорошее, чтобы вознестись на небеса? Ведь после апофеоза только один путь — на небеса. Но Саре важен завтрашний день.
— Вы хотите сказать: завтрашний день не сулит ей небесного блаженства?
— Я хочу сказать: такой вечер, как сегодня у Чэда — по крайней мере, так мне кажется, — для нее почти несбыточная мечта. Она получила свой сладкий пирог. Вернее, как раз сейчас им наслаждается, заглатывает самые большие и самые сладкие куски. И ни одного не оставляет на потом. А у меня для нее ничего не припасено. В лучшем случае, что-то есть у Чэда, — продолжал он к обоюдному удовольствию развивать свою развернутую метафору. — Возможно, он припас какой-то сюрприз. Хотя, сдается мне, будь оно так…
— Он не стал бы, — подхватила она, — доставлять себе столько хлопот сейчас. Смею утверждать, не стал бы, и если мне позволено высказаться свободно и без опасений: от души надеюсь, что и не станет. Разумеется, я не буду делать вид, будто не знаю, о чем речь.
— О, думается, все уже знают, — задумчиво подтвердил Стрезер. — Странно и забавно чувствовать, что все, кто тут присутствуют, знают, наблюдают и ждут.
— Да, забавно! — согласилась с ним мисс Бэррес, которая никогда не упускала случая внести новый вклад по части определения своеобразности парижан. — Бесподобно! Впрочем, знаете, — заявила она, — все зависит от вас. Не хочу сыпать соль на ваши раны, но помните, вы сказали, что мы все выше вас. А мы видим в вас героя драмы и собрались сюда посмотреть, что вы предпримете.