Посмертно. Нож в рукаве
Шрифт:
Даше показалось, что хозяйка сейчас заплачет. Это уж совсем ни к чему. Ничего такого страшного пока не происходило.
Со стула был виден край лестницы. Широкие ступеньки, застланные ковром. Даша уже сто лет не видела ковров. По лестнице застучали шаги — быстрым шагом спустились трое мужчин. Все при оружии и какие-то странные. Бороды подстрижены необычно, что ли? Пошли на улицу. Тут же спустился еще один солидный мужчина. Даша обалдела и мигом забыла про предыдущих бородачей. Вот у этого господина лицо так лицо! Таких пышных бакенбард девушка в жизни не видала. Разве только на картинках в учебниках. Кто их там носил?
«Франц-Иосиф» быстрым шагом вошел в комнату.
— Я — господин Дуллитл. Чье письмо мне передали? — Док небрежно держал руку на замысловатом эфесе сабли.
— Наше письмо, — неуверенно пробормотал Костяк. Очевидно, пышные заросли на щеках колдуна не на шутку потрясли и хладнокровного вора.
— Значит, это ты с Квазимодо знаком? Ну и как наш одноглазый — жив, здоров? Сейчас в Каннуте?
— Н-нет, — в замешательстве промямлил Лохматый. — Они на север отбыли.
— Умно, — доктор Дуллитл кивнул головой. — Наш друг всегда умел быстро соображать. Значит, уехал? Жаль, сейчас бы пригодился. И он, и его ловкие друзья. Ну а чем вам могу быть полезен? Только предупреждаю, я крайне ограничен во времени. Тороплюсь.
— Пожалуйста, милорд, руку посмотрите, — попросил Костяк.
— Чью? — Доктор кинул беглый взгляд на сидящую Дашу, чуть пристальнее глянул на, похоже, онемевшую от стеснения Эле. — У вас с руками вроде все в полном порядке.
Даша опомнилась, подскочила и бросилась расшнуровывать наруч на руке хозяйки.
— Если можно — быстрее, — вежливо поторопил доктор, нервно прохаживаясь по комнате. — У меня очень мало времени.
Бугры выпирающих из предплечья костей он все же осмотрел тщательно. Осторожно прикасался кончиками пальцев:
— Так больно? А так? М-м-м… Псевдоартроз… Хм. Хоть сейчас в анатомический атлас. Да, леди, очень жаль. И давно вы носите этот, хм, фиксатор? — Он коротко взглянул в лицо женщины. — Такая милая молодая леди и такая проблема… Сочувствую, да, весьма. Нужна операция. При должном уходе прогноз был бы благоприятным. Но сейчас, увы, при всем желании ничем не могу вам помочь. Мне срочно нужно уезжать. Возможно, когда-нибудь потом…
— А когда вы вернетесь, милорд? — почтительно поинтересовался Костяк.
— Хм, боюсь, что не скоро. Честно говоря, я не рассчитываю возвращаться. Как вы совершенно справедливо заметили, сейчас лучше двигаться на север. Спокойнее, знаете ли. Кстати, и вам советую покинуть Каннут, если у вас имеется такая возможность. А сейчас вынужден вас оставить. Очень жаль, леди, — Дуллитл с явным сочувствием кивнул темноволосой женщине. — В другой раз приложил бы все усилия… Но сейчас не могу, к превеликому сожалению. Прошу простить. Могу только порекомендовать тщательнее ухаживать за рукой. Используйте отвар мышиной дорожки, настой плауна. Воспаление вам будет совершенно ни к чему. И лучше бы вам сменить род деятельности, — он указал взглядом на дубинку за поясом женщины. — Вашей руке необходим покой. Еще раз сожалею. Вынужден проститься. Всего вам хорошего.
Дуллитл повернулся к двери.
— Ничего хорошего нам не будет, доктор, — негромко, но отчетливо сказала Даша. — И вам не будет. Когда нарушается клятва Гиппократа, никогда ничего хорошего не случается.
Дуллитл резко развернулся.
Даша моргнула — перед ней оказалась спина Костяка, заслонившего подружку.
Доктор Дуллитл осторожно отодвинул парня в сторону:
— Не беспокойтесь, молодой человек. Я не причиню юной леди вреда.
Даша с замершим сердцем смотрела в лицо доктора. Нос у Дуллитла был красноватый. С таким носом хорошо у камина сидеть и виски сосать.
— Я не права, доктор Дуллитл? — Голос девушки дрожал.
— И да, и нет. — Доктор пожевал мясистыми губами. — Есть определенные обстоятельства, оправдывающие мое поведение.
— Неужели? Вы оставляете больного человека, заведомо зная, что, кроме вас, никто не окажет действенную помощь. Вас ждут голодные дети и беременная жена, да, доктор? Или вы опасаетесь, что перессорятся ваши многочисленные любовницы?
— К счастью, ни то и ни другое. — Доктор улыбнулся.
— Ах, вы находите наш разговор забавным? — Даша высокомерно вздернула подбородок. — Что ж, мы ни в коем случае не намеревались вас задерживать. У милорда, несомненно, множество дел куда актуальнее какого-то там классического псевдоартроза.
Доктор нагло ухмыльнулся и дернул себя за рыжеватый бакенбард:
— Юная леди знакома с основами терапии? В каком объеме? Школа сестер милосердия при монастыре?
— Нет, — мрачно отвергла дурацкое предположение Даша. — Никаких монастырей. Платная поликлиника, учебник анатомии и немного Интернета.
Доктор недоуменно поднял бровь.
— Знаю, что такое наркоз и скальпель, но никогда не смогу сделать операцию сама, — объяснила Даша. — На вас надеялась.
— Гм. Тронут. — Доктор яростно почесал заросли на щеке. — Значит, имеете общее представление о хирургическом вмешательстве? О послеоперационном периоде? О реабилитационных мероприятиях? Операция — это не минутное дело, мадемуазель. Даю вам честное слово, у меня просто нет времени на лечение.
— О, ну конечно, какие могут быть вопросы, мистер Дуллитл. Езжайте поскорее. Мы подождем следующего хирурга. Лет двадцать-тридцать. Или две-три жизни? Так, доктор? Скелет для анатомического музея кому завещать?
— Жестоко, — доктор посмотрел на девочку оценивающе. — Крайне жестоко для подростка. Пятидесятые-шестидесятые?
— Плюс 50. Конца света в 2000-м так и не случилось.
— Боже мой, целый век пролетел, — доктор на миг зажмурился. — И чем дальше, тем бессердечнее дети. Ах, как интересно было бы побеседовать! Милая леди, я никак не могу остаться. Это будет бессмысленно. Задержись я на день-два, и меня гарантированно ухлопают. Кому от этого станет легче?
— О, железный довод! Вам купить на дорогу пирожков, доктор?
Дуллитл засопел:
— Мадемуазель, вам известно, что существуют такие милые собачки — бульдоги? С крепкими челюстями. Вцепляются мертвой хваткой и…
— У меня ноги чуть поровнее, чем у вашего бульдога.
Доктор глянул на ноги девушки и, кажется, покраснел:
— В третьем тысячелетии весьма раскованные подростки. Леди, у меня есть только сутки. Это крайне серьезно. Потом меня прирежут как абсолютно необразованную глупую скотину. Что я могу сделать? У меня с собой крайне мало надежных людей. Операция — отнюдь не мгновенный фокус мага. Уж вы-то должны понимать. Я был бы счастлив провести хирургическое вмешательство и вернуть подвижность руке вашей очаровательной подруги, но обстоятельства категорически против. Что вы от меня хотите?