Посмертный образ
Шрифт:
– Добрый вечер, – донесся из телефонной трубки приятный низкий голос. – Это Каменская.
– Добрый, – хмуро откликнулся Стасов. – Чему обязан?
– Убийству, чему же еще, Владислав Николаевич. Я могу с вами встретиться?
– Когда?
– Чем скорее, тем лучше. Можно прямо сейчас.
– А на часы вы смотрите или пренебрегаете такой ерундой? – сердито поинтересовался он. – У меня ребенок дома один.
– Извините, – мягко сказала она. – Я не знала. Если так, то назначьте мне удобное для вас время.
– Завтра в десять утра вас устроит?
– Спасибо.
– В «Сириусе». Я предпочитаю официальную обстановку.
– Хорошо. Еще раз прошу извинить меня. Всего доброго.
Стасов вырулил на Сущевский вал и погнал машину в сторону Савеловского вокзала. На душе после разговора с Каменской остался неприятный осадок. Может, зря он так? Лилей прикрылся, как квочка-служащая, которая никогда не остается поработать сверхурочно, дескать, дети у нее, и хоть трава не расти. А почему бы ему и не встретиться с Каменской? Убудет от него, что ли? Устал? Так ведь и она не отдыхает. Неужели ему хватило всего четырех месяцев, прошедших с момента его увольнения на пенсию, чтобы забыть своих бывших коллег? Перестать им сочувствовать? Стать равнодушным?
Он набрал номер своего домашнего телефона, будучи уверенным, что Лиля все равно еще не спит. Так оно и оказалось, дочка сняла трубку после первого же гудка.
– Ты почему не спишь?
– Но завтра же воскресенье…
– Ладно, читай, я сегодня добрый. Кстати, что ты читаешь?
– «Анжелику».
– Тебе рано еще. Читай лучше Конан-Дойла.
– Я про Шерлока Холмса уже все прочитала.
– Ну про любовь почитай, у него и про любовь есть, например «Открытие Рафлза Хоу».
– «Анжелика» тоже про любовь, – возразила Лиля.
– Тебе рано, – категорически отрезал Стасов. – Закрой и поставь на место.
– Ну папа…
– Все, котенок. Не обсуждается. Ты поела?
– Да, бульон и сосиски с салатом.
– Молодец. Не скучаешь?
– Не очень.
– Не боишься?
– Нет. А ты скоро придешь?
– Видишь ли, у меня есть еще одно дело, но если ты очень хочешь, я отложу его до завтра и приеду сразу же.
– Что ты, папа, не откладывай. Со мной все нормально.
– Ладно, тогда еще немножко можешь почитать и ложись.
Стасов по достоинству оценил деликатность своей дочери, тем более что в деликатности этой была изрядная доля детской хитрости. Пусть отец занимается своими делами, зато она сможет еще почитать про Анжелику не сорок минут, а целых два часа. Если не уснет, конечно.
Он вздохнул и снова набрал номер, на этот раз номер Дегтяря.
– Леонид Сергеевич, Каменская еще у вас?
– Да, передаю ей трубку.
– Вот что, – сказал Стасов, услышав ее глуховатое «Да, Владислав Николаевич». – Если вы не передумали, мы можем встретиться сейчас.
– Спасибо.
– Выходите из дома через двадцать минут, я подъеду.
– Спасибо, – повторила она.
– Пока что не на чем, – буркнул Стасов.
Через двадцать минут он подъехал к дому, где жил руководитель музыкальной студии, и сразу увидел высокую худощавую фигуру в темной куртке и джинсах. Он напряг память, но так и не
– Добрый вечер, меня зовут Анастасия, можно просто Настя и на «ты».
– Владислав. Можно Влад или Стас, как больше нравится.
– А Слава?
– Тоже годится, – улыбнулся Стасов. – И, разумеется, тоже на «ты».
Ему вдруг стало легко и спокойно. Он сразу понял, что никакая она не любовница полковника Гордеева. И вообще ничья она не любовница в том смысле, какой принято вкладывать в это слово, когда говорят о служебных отношениях. И если ее что-то и связывает с самим генералом Заточным, пусть даже и интим, то за этим стоит что-то совсем другое. Не просто постель для удовольствия, а интеллектуальное партнерство и дружеская симпатия. Женщины с такой внешностью и такой манерой держаться не бывают просто любовницами, уж это-то Стасов знал совершенно точно. А то, что гадостей много про нее говорят, свидетельствует лишь о ее достоинствах. Не обсуждают только тех, кто ничего из себя не представляет.
– Куда едем? – спросил он, разворачивая машину.
– На Щелковское шоссе.
– А там что?
– А там я живу. Если ты не возражаешь, мы поднимемся ко мне, выпьем чаю и поговорим.
– Слушай, я тебя сегодня уже спрашивал, смотришь ли ты на часы хотя бы иногда. Смотришь?
– Угу, – кивнула Настя. – Смотрю и вижу, что до утра остается все меньше и меньше времени, а вопросов у меня возникает все больше и больше. А мне к утру надо иметь хотя бы минимально четкое представление о ситуации.
– Ты что, совсем не спишь по ночам?
– Сплю, еще как сплю. Но могу и не спать, если есть о чем подумать. Сверни налево, дворами проедем, так ближе получится.
Было уже больше половины двенадцатого, когда они поднялись в лифте на девятый этаж. Открывая дверь, Каменская вдруг начала хохотать.
– Ты что? – оторопел Стасов.
– Знаешь, я сегодня уже во второй раз принимаю дома постороннего мужчину, в то время как мужа нет. Хорошие свидетельские показания можно скроить из этого, а? Достаточно одной глазастой соседки – и прощай, репутация. А ведь ни сном ни духом, вот что обидно. Проходи, раздевайся.
– Разве ты замужем? – машинально спросил Стасов прежде, чем успел прикусить язык.
– А что? Не похоже? Ты думал, я старая дева?
– Мысли читаешь? – усмехнулся он, пытаясь скрыть смущение от собственной неловкости.
– Не все, только банальные. Да ты не смущайся, на мою внешность все попадаются как на удочку, и ты не исключение. Тихая, забитая серая мышка – очень удобно, никто тебя всерьез не воспринимает.
– А на самом деле ты зубастая щучка?
– На самом деле я злобная свирепая крыса. Да не стой ты как истукан, проходи в кухню. Ты что пьешь, чай или кофе?