Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера
Шрифт:
– Я сажусь внутрь, – объявил я Кену.
– А вдруг они потом снимут отпечатки пальцев? И тебя арестуют прямо в школе!
Я задумался. Возможно ли такое? Потом ответил:
– Меня не арестуют – я всего-навсего ребенок, для угонщика слишком юн.
Автомобиль выглядел точно так же. Я открыл дверцу и забрался в салон. До сих пор помню, как пахла кожа его обивки, и какой упоительно мягкой она была на ощупь. Захлопнув дверцу, я огляделся. Стрелка спидометра стоял на отметке «120». Но я знал, что этот автомобиль, мой «порше», может мчаться куда быстрее. Еще тут были часы, и тахометр, который показывает количество
Кроме того, на приборной доске обнаружилась радиола со шкалами «AM» и «SW». Я подумал и сообразил, что это коротковолновый приемник. В американских машинах коротковолновых не бывало. Приемник произвел на меня сильное впечатление. У отца было домашнее коротковолновое радио, но чтобы в машине! Небывалое дело. Я представил себе, как еду в порше и слушаю «Би-би-си» из Лондона или латиноамериканскую радиостанцию «Голос Анд». Дома мы иной раз слушали их по вечерам.
Эта коротковолновая магнитола лишний раз убедила меня, что «порше» – автомобиль совершенно особенный. Мать недавно купила себе новую машину, но это был простой коричневый «крайслер-ньюпорт». Ну почему она не приобрела «порше»? Я завел машину, хотя ключа зажигания в ней и не было. И вот я уже мчусь по Ле Манс, лихо срезая углы. Я читал, что у «порше» двигатель сзади, поэтому они срезают углы. Ехать надо осторожно, сказал я себе.
Я сбавил скорость, но все равно мчался на 150 или 100 милях в час. Стемнело, и яркий свет фар пронзал ночную тьму.
Я катался на моем «порше» много-много часов подряд. Потом вылез, захлопнул дверцу и пошел домой ужинать.
На следующий день приехал грузовик и увез мой «порше».
«Похоже, ловушка не сработала. Наверно, переставят в другое место и будут караулить там», – предположил Кен, пока мы смотрели, как грузовик компании «Амхерстские перевозки» увозит автомобиль. Эта компания осуществляла все перевозки для полиции. Я осознал, что, наверно, Кен с самого начала был прав. Но вот откуда именно полицейские в засаде наблюдали за нами, я так и не понял.
Потом, когда я подрос и в своих прогулках стал забираться еще дальше, я понял, что эти машины бросали в лесу угонщики. Я находил машины в глухой чаще, и из окон торчал кустарник. Похоже, что обыкновение бросать машины в лесу существовало давно. Мне попадался «бьюик» тридцать седьмого года, «шевроле» пятьдесят шестого, «студебеккер-чемпион» пятьдесят второго. А иногда – спортивные автомобили или грузовики.
Следующая встреча с «порше» у меня состоялась три года спустя. К тому времени я уже умел водить машину не понарошку, и круг знакомых у меня был пошире. Среди них были приятели с собственными машинами, которые я помогал чинить, а то и проводил пробные поездки.
Итак, было лето, и я гостил у бабушки с дедушкой в Джорджии. Дедушка позвонил домой с дороги – он проехал на машине все южные штаты, торгуя ветеринарными препаратами. Он знал каждый закоулок и каждого жителя Джорджии, Алабамы, Северной и Южной Каролины и Теннесси. И даже обзавелся знакомыми в Миссиссипи и Луизиане.
– Джон Элдер, мне придется заехать в Бирмингем, – сообщил дед. – Я только что купил на распродаже машину. «Порше».
– Какой модели? – спросил я. Все модели я знал наперечет. 911-я, 912-я, новая 914-я, старые 356-е. Я знал о редкостях вроде 904-й или 550-й. Я мог с ходу определить модель любого «порше» на улицах нашего
Дедушка точно знал, что он приобрел:
– Машина оранжевая, Джон Элдер. Я заплатил за нее две тысячи долларов. Надо пригнать ее домой.
Дед обожал покупать разные разности на аукционах, распродажах, ярмарках и так далее. «Порше» был последним пополнением в длинной череде приобретений, состоявшей из бриллиантов, персидских ковров, мехов, лодочных моторов, горок для посуды и нефритовых статуэток.
Мы поехали перегонять «порше». Через несколько часов мы стояли перед симпатичным домом, обстановка которого и была выставлена на аукцион. Теперь ее по кусочкам растаскивали грузчики и новые владельцы на «пикапах».
«Порше» оказался моделью номер 914 – самой крутой, с объемом двигателя в два литра. Я поднял крышку капота и тщательно осмотрел мотор. Смахивал на одну из моделей моторов у «фольксвагена-универсала». В них я хорошо понимал, потому что такая разновидность «фольксвагена» была у моего приятеля Марка, и только этой весной я помогал ему перебирать мотор.
– Можно, я поведу? – спросил я деда. Никогда еще я не сидел за рулем «порше». Прав у меня пока не было, но дед этого не знал или ему было все равно. В те дни на Юге никого особенно не заботило, есть у тебя водительские права или нет.
Я забрался в салон – и тотчас узнал тот памятный аромат кожаных сидений, который впервые почувствовал, когда нашел брошенный «порше» в лесу. Я запустил мотор, а дед втиснулся на пассажирское место.
– Черт, ну и тесные же эти иностранные машины! – выругался он. Под руководством деда я повел машину по проселку к шоссе.
Автомобиль и впрямь был тесный, но мне все равно нравилось его вести. До этого из маленьких машин я водил только «фольксвагены». «Порше» оказался куда проворнее и маневреннее, он скользил будто по рельсам. «Фольксваген» в сравнении с ним был неповоротлив. Я вывел машину на федеральное шоссе и, сам того не замечая, погнал ее еще быстрее.
– Тебя штрафанут на полную катушку, малыш, – заметил дед, глядя на спидометр, стрелка которого уперлась в отметку «100 миль». А я и не сознавал, что гоню на такой скорости. Я сбавил ход, и дедушка успокоенно отвел глаза от спидометра. Но я знал – нас все равно не оштрафовали бы. Во всяком случае, не в штате Алабама. У деда был документ, подписанный тамошним губернатором, Джорджем Уоллейсом, – грамота о назначении деда полковником алабамской милиции. И еще у него имелась персональная табличка на машину, с надписью: «Под покровительством губернатора. Вперед, за Алабаму!»
Когда мы добрались до Лоренсвилля, домой к бабушке и деду, я тщательно вымыл «порше» и натер его воском. Я старался произвести впечатление на бабушку и деда – показать, как я внимательно забочусь о машине. Я даже заодно вымыл и до блеска начистил трактор, чтобы заработать дополнительные очки. Если повезет, то «порше» скоро будет моим. Дед неминуемо потеряет к нему интерес, как ко всем предыдущим покупкам, и что ему тогда останется, кроме как отдать автомобиль мне?
Но дед не отдал «порше» мне. Он одолжил его дяде Бобу. А дядя Боб впилился на «порше» в дерево. Так я снова остался без «порше».