Посох волхва
Шрифт:
Аника вновь стал просить. Мы вышли из дома. В поле бродил жеребец без седла и стремян. Я кивнул на животное: мол, оседлай. Этот маленький человек, действительно, был легче голубиного пера. Он взлетел на спину коню, а тот даже не вздрогнул. Мне понравились его гибкость и смелость. И удивительно другое: строптивый жеребец даже не взбрыкнул. Неожиданно стал послушным, и лишь то, как он стриг ветер ушами, говорило о его нетерпении. «В нем что-то есть», – сказал я Анике. И мы стали упражняться в верховой езде.
Этот маленький человек по имени Ишута оказался невероятно терпеливым и умным. Мало того, животные подчинялись его воле с большой охотой. У меня как-то даже мелькнула мысль: а не превзойдет ли
Но Аника, как всегда, был тверд. Кажется, они отправились к баскам, к семидесятилетнему бродяге и головорезу Гайярре. Тот умел лишать жизни в мгновение ока. Напоследок я сказал Ишуте: «Несправедливость будет часто вырастать на твоем пути. Но стоит ли ее ненавидеть? Она еще может обернуться справедливостью. В любом случае она преподаст тебе жизненно важный урок. Неравенство тоже не раз встретится, но и его не стоит ненавидеть, оно – зримая или незримая иерархия. Не стоит ненавидеть тех, кто пренебрегает твоей жизнью, ибо, если ты жертвуешь большему, чем ты сам, ты не жертва, тебя одарили. Ненавидь лишь то, что уничтожает саму жизнь, ее смыслы. Потрать себя на то, что сделает тебя долговечнее».
Похоже еще, что мой Ишута был во власти любви к женщине. Как-то нечаянно я подслушал их разговор с Аникой. Вот что говорил молодому человеку мой друг: «Все женщины, по сути, одинаковы. Они творят кумиров из своих мужчин. Твое отчаяние будет всегда сладким для нее. Она пожирает, не насыщаясь. Прибирает к рукам, чтобы сжечь в свою честь. Она – словно печь или костер – жадна и всегда готова захватить добычу, не сомневаясь, что грабежами добывают счастье. Но наживает лишь прах и пепел. Твои чувства для нее – заклад. Лишив тебя воздуха, она будет уверять тебя, что лишения и есть знак великой любви! Отвернись от нее. У тебя нет надежды сделать ее красивее или богаче. Твоя любовь станет, подобно драгоценному камню, украшением на ее пальце. Настоящий воин должен быть одинок!»
В чем-то он прав, этот Аника. Но я не думаю, что Ишута не согласился с ним…»
Такие слова начертал в своей кожаной книге авар Ругилл, после того как проводил Ишуту за порог своего дома.
«…На моем доме вот уже более тридцати лет висит табличка «МАСТЕР ФЕХТОВАНИЯ НА МЕЧАХ И КИНЖАЛАХ СЕБАСТИАН ГАЙЯРРА». И от учеников нет отбоя. В наше нелегкое время все споры решаются только с помощью клинка. Я учил убийству тех, кто любил дуэли и сам провоцировал их, учил и тех, кто хотел лишь защитить свою честь и достойно избежать ранения или смерти. Штоссы, выпады, парады, форте – все стало вульгарным и мелким, после того как… Но лучше обо всем по порядку.
Однажды в разгар учебного сезона ко мне нагрянул мой старый приятель Аника и попросил, чтобы я взял в обучение его протеже. Я стал отгораживаться: дескать, сейчас и так много работы, но Аника ведь черта лысого уговорит. Ну конечно же свои слова он подкрепил увесистым кошелем, и я, как добрый христианин, не смог отказать своему другу. Согласился взглянуть на парня. Но когда на моем паркете возник этот… Я даже слов подобрать до сих пор не могу, настолько меня удивила, как показалось, шутка Аники. Буквально коротышка стоял передо мной. Маленький, щуплый, неказистый. «Черт бы тебя побрал! – заорал я тогда на Анику. – Взгляни на его руки! Они такие же маленькие, как у Лауры!» А Лаура – это моя внучка, которой в ту пору едва стукнуло тринадцать. Ну посмешище решили из меня сделать! Вот и представьте: с одной стороны, убедительный кошель и доброе имя безотказного христианина, а с другой – этот, прости Господи, прыщ на ровном месте со своими ручонками. Но Аника в упор смотрел на меня, и мне показалось, что глаза его сквозь прядь волос сверкают от накатившей слезы. А мальчишка без всякого интереса, скорее из вежливости, разглядывал оружие, развешанное на стенах.
Да, забыл еще сказать: в руке он держал длинную палку больше своего роста и, похоже, относился к ней гораздо уважительнее, чем к мечам. «Хорошо, хорошо! – сказал я своему приятелю. – Но не обещаю, что у нас что-нибудь получится в области владения мечом. Попробуем освоить технику совсем близкого боя, а именно – на кинжалах!» Я снял со стены два коротких клинка генуэзской работы и попросил Ишуту защищаться своей палкой. Мне нужно было посмотреть, как он двигается, его пластику и оценить физические возможности будущего ученика.
И что вы думаете?.. Он стал отбиваться! Да не просто, уйдя лишь в глухую защиту, а сам атаковать! Несколько раз его посох находил мои предплечья, умело обойдя гарду. Признаться, мне было больно. И, если бы это была не деревяшка, а хорошо отточенная сталь, я бы лишился обеих рук!
Несколько минут мы сражались, и чаша весов клонилась то в одну, то в другую сторону. Я уже понял все о техническом арсенале мальчишки и стал мысленно выстраивать комбинацию приемов, чтобы затем воплотить ее в действие. Здесь-то он и усыпил мою бдительность. В какой-то момент парень крутнулся вокруг своей оси и исчез с линии взгляда, а дальше я получил удар в живот откуда-то снизу! Повторюсь: если бы это была сталь, а не тупой конец дерева, то я бы сейчас уже не писал эти строки, а лежал под деревянным крестом на кладбище.
Вы спросите: а что же я? Мне удалось несколько раз неплохо приложить его плашмя и оцарапать его щеки острием. В конце концов пора было заканчивать, и я использовал прием, который так популярен в стихийных драках где-нибудь в кабаке или таверне. Улучив момент, когда мальчишка оказался ко мне боком, я хлестко подсек его под опорную ногу своей ногой. Бедолага оторвался от паркета на добрую половину туловища, поскольку был значительно легче меня, а затем… Я рассчитывал услышать звонкий и мокрый звук от шлепка, но Ишута с проворством кошки перевернулся в воздухе и встретился с паркетом ладонями рук и коленями. Посох его взлетел. В тот же миг мои собственные ноги оказались в воздухе. Это он, находясь на четвереньках, сумел подсечь меня!
Он бы запросто мог, с его-то быстротой, откатиться в сторону и схватить свое оружие. Вместо этого он остался стоять на одном колене, позволив мне упереть острие клинка ему в шею. Мальчишка явно поддался. Не захотел унижать старика Себастиана. Я оценил жест и с радостью принял парнишку в свою школу.
И начали мы с теории. Он так попросил. Я рассказал, что первые мечи делали из меди, но медь слишком мягкая и легко гнулась от ударов, тогда человечество изобрело бронзу – сплав олова и меди. У меня есть такой образец. Но сталь возобладала. В подтверждение моих слов я попросил его вначале ударить по туше бронзовым мечом – след оказался серьезным, но, когда он нанес удар стальным клинком, туша развалилась на две части. Парня интересовало буквально все. Особенно как устроен меч изнутри. Я объяснил, что боевая сталь является соединением двух противоречий. Она должна быть твердой и пружинистой, чтобы не деформироваться во время ударов, и в то же время гибкой, дабы не ломаться, когда встречаешь оружие соперника. Поэтому хороший меч сделан из мягкой стали внутри и твердой снаружи.