Посох Времени
Шрифт:
Ведь что ни говори, а все тёмные, это самые что ни на есть бравые солдаты Богов наших, потому мы их тут в пещерах и принимаем наряду с другими. Они не хуже и не лучше нас, они просто другие. Да ежели бы меня Тёмные не искушали, да не укрепляли в Вере хитростями своими, был бы я Асом? Смог бы мыслить о том, как вывернуться из чар да морока ихнего, дозреть и самому стать Богом? А ведь это и твой путь, и путь каждого из нас из Рода Небесного и Свято-Расы. Потому и ты, что некогда выбрался из мира Тёмного а, завидев Свет, тянешься к нему, принят Светлыми и обучаем ими.
Твоё Тёмный опыт тоже во благо, ведь не будь у тебя его в глубокой памяти, смог бы ты справиться с Древом? Ведь в светлых мирах нет такого Времени. …Потому тебя и избрали и ты сейчас на своём месте. И хоть урок горький Посоху определён, чашу эту именно ты испить должен всю без остатка…
— Оп-ределён? — Чуть не икнул Светозар, пребывающий в каком-то неопределённом состоянии. — Ведь Вершина говорил, что…, будущего не зрит.
— Он правильно говорил. Рёк то, что должен был. Для того, каков ты был тогда, это было верно. Сейчас же, твой урок стал на уже определённый путь, у него проявился образ, и как у любого проявленного урока – всё, что будет далее уже предрешено.
— Ты сказал, …горький?
— Да, горький. Каков не скажу, и что вижу тоже, а то, что горький, и что насытишься этой горечью досыта, это точно. Ты пойми только одно: то, что предрешено Богами, нет смысла менять. Как бы ты не старался сделать лучше, всё равно получится хуже, поелику куда нам до их Мудрости? Мы зрим всё с высоты своего роста и не выше того, ты со своего, я со своего. Вот и выходит, что самое правильное – следовать определённым на это воплощение урокам.
Ты можешь и не соглашаться с Богами, но знай, в своё Небесное время ты, как и любой человек, сам себе выбрал каждый свой: горький, большой, малый, или скорый урок, и дал слово Богам, что тебе, для того чтобы возмужать, необходимо всё обустроить именно так и никак иначе. Потому и говорят, что без Божьего позволения ни травинка не шелохнётся на земле, ни волос с головы человека не упадёт, всё по их решению …и твоему.
Многие, приходя в явный мир, начинают спорить с Богами, с чем-то определённым для них не соглашаться. А всё потому, что не ведали до явного воплощения того, как тут всё обстоит, мерили Небесными мерками. А тут-то всё-о-о иначе, поелику межа проходит между тёмными мирами и светлыми. Выбрал путь, пришёл сюда, а тут всё не так, как ты представлял. Начинаешь спорить с Богами и получаешь тумаки. А достанет Мудрости – тогда размеренно плывёшь в реке Жизни своей и получаешь только то, что сам себе когда-то намерял, и доброе, и худое.
Ты ведь знаешь о том, что Боги ещё никому не давали испытаний больше, чем человек может вынести. Это только ежели сам, отходя в заводи от речного жизненного стрежня насобираешь себе чего-то свыше того. Но то уж токмо твоё, Боги тут не при чём. Определена тебе борьба с магами Серых тварей, будешь бороться. И даже ежели проиграешь в чём-то, то и это определено.
Светозар устало растёр лицо ладонями:
— Я что-то…, заплутал совсем. Раз Тёмные тут обучались, какой промысел в том, чтобы я в чём-то проиграл магам?
— Хо! — хлопнул себя по коленям Белогор. — Да ты не зришь разницы между Тёмными и Серыми? А ведь они разные, и вся темень грядущих непростых времён только и есть в том, что Серые маги нашли общие пути с Тёмными. Не снюхайся они, не было б такой беды, да и роста быстрого не было б в Душах людских и тёмного, и светлого. Так что и сие нам всем на благо, и то, что в твоём горьком уроке, так жа.
Голову паря, не опускай только. Назад уж тебе пути всё одно нет. Тот, кто зрил Божий свет, ко тьме обратной дороги не найдёт, хоть даже станет оторопев пятиться. Самое большое – испачкается, шагнув ко тьме обратно, да и то, отмоется вскоре и вернётся.
— Но! — возмутился Светозар, раз всё обстоит так, почему Боги закрывают нам глаза на прошлые воплощения? Почему мы не помним, кем были?
— А кто тебе это сказал?
— Но вот я же не помню…
— Ты, это ещё не все. А что касаемо того, для чего людям память закрывают при переходе из мира нави сюда, расскажу тебе, как пример: скажем, в прошлое воплощение ты был страшным извергом, и свёл на Кроду весь Род какого-то безвинного человека. Карна-Богиня никак не может допустить, чтобы оставались такие родовые узлы, их надобно распутывать. Тогда в новое воплощение тебя явят так, что ты станешь супругом или супругой того человека, и дадут вам любовь великую, чтобы восполнить то, что было разрушено.
Подумай и скажи, стала бы супруга твоя любить тебя так безгранично, ежели бы помнила, что ты был душегубом и всех её родичей погубил? А так вы ничего до поры не помните, и тебе для прозрения дана любовь на созидание, а ей, вместо мести слепой дана она же дана в дар безценный. Родятся дети, продлятся Рода, Карна снимет с вас печать забвения, и только тогда вы поймёте всё как следует, ЧТО и как много было порушено в прошлый приход. Уразумеете, что выстрадали сполна и что: одному губить, а другим жить со слабой защитой Рода негоже.
Однако ж хватит нам ещё времени глаголить о сем. Нужно и за Науку далее браться. Сегодня продолжим торить пути, сотворённые тобой и Вершиной в Звездочтении…
Клубок четвёртый
Ветер волок зыбкое песочное одеяло через холмы. Мельчайше песчинки, срываясь с покатых вершин, сыпались вниз и впивались в глаза будто иглы. Хагай прикрылся рукой и стал задыхаться. И вдруг небеса рухнули на него, сырым, вонючим покровом. Маг вздрогнул и проснулся. В дверь стучали.
Бросив на пол взмокшую от пота овчину, он растёр лицо ладонями, огладил бороду и встал. Дверное полотно снова отдалось глухим стуком:
— Учитель, дома ли ты?
Хагай нахмурился, быстро поджёг лампадку, прикурил благовония и открыл дверь с таким видом, будто медитировал всю ночь, пребывая в безграничном лоне вечного Космоса.
— Уж утро, — устало произнёс он, глядя поверх головы какого-то оборванного юнца, услужливо кланяющегося ему у порога, — и как же быстро оно всегда наступает. Но! Соизмеримы ли наши дни и ночи, с днями и ночами Космоса и Великих Учителей? Не успеешь ступить на порог пути Дао, а уж утро ломится в окна. …Что привело тебя? — опуская мечтательный взгляд к припорошенной снегом земле, спросил как-то в пику своей полусонной неге Учитель.