Посох Времени
Шрифт:
Юноша снова принялся кланяться, будто стараясь вымолить прощения у лао[151] Хагая за прерванное общение с Небесами.
— Там, у ручья, — прогнусавил он, указывая на западную часть поселения, — какие-то воины, они спрашивают тебя.
Возвышенная лень Учителя пропала окончательно:
— Они что-нибудь просили мне передать?
— Да, Лао, вот, — юноша протянул металлическую пятиконечную звезду с какими-то неведомыми знаками. — Наверное, издалека привезли, видишь, Учитель, какие-то закорючки выдавлены…
— Это не закорючки, наивный Дао, это лашенкоидыш, священный язык…
— Что?
— Благодарю тебя за весть, — не стал углубляться в ненужные объяснения Учитель, — беги к ним, скажи, что я сейчас приду…
Хагай тепло оделся, всунул ноги в мягкие сапоги из козьей кожи, прихватил посох - визуальное подтверждение статуса уважаемого человека, и вышел на узкую заснеженную улочку. Никому и в голову не могло прийти, что под видом подобного, внешне ничем не примечательного посоха немногочисленная каста лазутчиков Ниндзя наловчилась маскировать острейшие боевые мечи. Но это ещё что. В полом теле его «ножен» в дополнение к этому имелось множество всякого рода сюрпризов, необходимых в непростом родовом ремесле касты убийц и разведчиков. Этот «Посох» Хагаю подарил один из их тюнинов[152] «Коршун» по имени Ксиаобо. А случилось это после того, как Орден Серых Магов смог отвести угрозу со стороны Джунгар, подобравшихся к их пещерам.
На самом же деле достаточно было отослать гонца к ариману[153], с просьбой оставить в покое восточные склоны гор с их лесами и пещерами.
Джунгары просто боготворили своего аримана. Только такому как он было под силу держать в повиновении эту несущую всеобщее разрушение саранчу. Разумеется, никто не мог и подумать о том, что не условься он на некоторых условиях сотрудничать с Кругом Серых Магов, ему давно бы снесли голову за бездарность ранее существующей системы подчинения.
Орден уже давно выработал стратегию скрытого подчинения себе любого из правителей страны Аримов. И не такие дикие и кровожадные за ломоть пирога власти готовы были слизывать пыль с сапог у любого из магов Круга. Вот и в данном случае, пустяковая проблема была обставлена так, будто только силой неимоверных магических усилий кровожадные и наглые Джунгары оставили эти места, предоставляя касте Ниндзя полную свободу на освоенном ими куске территории.
Джунгары и аримы откровенно недолюбливали заносчивых выходцев с далёких островов, шныряющих по их землям, где им заблагорассудится и находящихся в особом почитании у Магов, но! Представители этой касты значились телохранителями Ордена, а потому аримы терпели их, только изредка стесняя в территориальных спорах…
Так, рассуждая о перипетиях межкастовых трений между сильно разнящимися представителями Жёлтого народа, Хагай добрался до окраины селения. На коротком спуске к ручью, он едва не растянулся, припав на руку и сильно ударившись коленом в промёрзшую под снегом землю. Поднимаясь с перекошенной болью гримасой, он принялся отряхиваться от снега. Четыре пары глаз терпеливо следили за этим, никак не проявляя себя из береговых зарослей густого, припорошенного снегом кустарника.
— Мир тебе, — услышал маг позади себя, едва только сподобился продолжить спуск к ручью.
Он неторопливо, с достоинством обернулся. Над чётко прорисованными следами его недавнего падения, прямо на тропинке стоял никто иной, как его знакомый, тюнин «Коршунов» Ксиаобо. Чёрная лицевая повязка воина была опущена, видно для того, чтобы Хагай мог узнать его. Поверх облегающего, боевого костюма ниндзя был наброшен короткий волчий опашень. Всё же морозы заедали и этих двужильных воинов. Заметив, что маг признал знакомого, Ксиаобо сменил придирчивый взгляд на натянутую, хитрую ухмылку и в три прыжка очутился рядом с ним.
— Не ждал, кун Дао? — тихо спросил он.
— Нет, не ждал. Как-то рановато…
— Ну, — скользя поверх кустов холодным взглядом, пояснил причины столь раннего визита Ксиаобо, — если нам поставлена к исполнению задача, мы стараемся выполнить её побыстрее. Принимая во внимание то, что нам обещана плата, сам понимаешь, её хочется получить поскорее, да и холода нас поторапливали.
— Хм, — чуя, куда клонит тюнин и, выгадывая время для размышлений, стал затягивать разговор маг Круга, — плата даётся только за выполненную работу, а вам было поучено отыскать …чуть ли не иголку в стоге сена.
— Раз мы тут, значит, отыскали и стог, и иголку…
— Мы?
— Да, я не один.
Хагай, будто спохватившись, запоздало скользнул взглядом по кустам. Так он выкроил себе ещё немного времени. Наконец, хитрый, изворотливый ум выполнил свою работу, даруя магу теперь уже непоказную твёрдость духа. Он глубоко вздохнул, и со слабой надеждой на успех спросил:
— Может, вы, хвала Всевышнему, «иголку» ещё и принесли?
— Нет, — ответствовал Ниндзя, — Посоха не принесли, ты не хуже нас знаешь, что нам никто не поставит такой задачи. Смертным нельзя прикасаться к Древу. А вот где Посох сейчас мы знаем точно.
Маг был непроницаем. Ни одна морщинка на физиономии мыслителя не указывала на испытываемое им ликование. Он молчал, просчитывая так и эдак возможные варианты развития дальнейших событий. Тюнин, непривыкший тратить время впустую, недолго всматривался в его вдумчивое лицо.
— Что-то не так? — спросил он тоном, требующим конкретики. — Мои люди сделали дело, они желают получить обещанное….
— О! — наигранно вскинул брови хитрый Дао. — За это не переживайте…
Хагай откинул подбитую мехом полу и, отстегнув от пояса увесистую мошну, протянул её Ксиаобо. — Мои мысли…, — передавая заработанное золото в раскрасневшиеся на морозе руки Ниндзя, пояснил свою задумчивость маг, — м-м-м, …просто как-то неудобно. В нашем деле тебе достаточно было положиться на ваших солдат. Они прекрасно справляются и под началом генинов[154]. Стоило ли самому тюнину ввязываться в это…?
— Стоило, — ответил Ксиаобо, пряча под одежду полученное золото. — Мои солдаты за последние полгода имеют с Круга магов две недоимки, поэтому и…
Он запоздало опомнился и бросил цепкий взгляд в сторону Хагая. Серый продолжал выглядеть непроницаемым, но от того, что сейчас незримо проскочило между ними, даже под тёплым меховым опашнем тюнину стало зябко. Он вдруг понял, что сам того не желая, совершил непоправимую ошибку. Дух воина не давал ему возможности тут же броситься вымаливать прощение, а потому оставаясь твёрдым в высказанных претензиях, он продолжил так: