Посох Времени
Шрифт:
Трудно судить, сколько времени так промаялись Пояса боевым кругом, но ясно, что немало. Ноги затекли, рукояти мечей стали тёплыми, набравшись тепла от человеческих рук, а к напряжённым спинам, напротив, стал подбираться холод. Молчали, понимая, что наверняка их слушают. Тревога постепенно отступала, поскольку если бы хозяева желали погубить их, то не тянули бы с этим так долго.
Вдруг каменный пол дрогнул. Со стороны пропасти, над которой недавно висел Огнедар появился слабый свет. Витязи Ордена, толкнув друг друга локтями, стали посматривать в ту сторону. И тут, будто кто-то отбросил полог с каменной стены. Мягкий, лунный свет вычертил позади провала широкий уступ. На нём, держа в деснице светящийся шар, стоял какой-то старик, а рядом с ним живой и здоровый Олегсей, …или тот, кто был на него очень похож.
— Не соскучились, друзи? — спросил он.
Витязи переглянулись. Вряд ли они могли видеть сейчас лица друг друга, однако непринуждённость, с которой говорил «Олегсей» шла в разрез с тем, как рисовали себе сложившуюся ситуацию они сами. Молчали, а тот, кто выдавал себя за их побратима, продолжил:
— Ступай сюда, Триян. Всем скопом нельзя, а тебе могу поведать многое. Я и сказать-то не знаю как, столько чудного я и за всю жизнь свою не видел…
— Стой, никуда не ходи, — тихо шепнул Гоенег.
— Да, старшина, — добавил Огнедар, — решили же, что или все или…
— Тс, — коротко приструнил разгорающиеся страсти Триян, а в голос добавил, — да как же я пойду к тебе через провал?
— Что ж, — не стал спорить «Олегсей» и спросил у старца, — могу я, отче, как и тогда здесь к своим перейти.
Старик какое-то время всматривался в пещерную темень, будто силясь рассмотреть в ней получше войсковое коло, а затем смело шагнул к пропасти со словами: «Ступай за мной».
Шар в его руке вспыхнул ярче. Шаг, ещё шаг и вот уж бездна под ним, а он идёт себе твёрдо и «Олегсей» бредёт следом. У тех, кто взирал на сие чудо, всё внутри похолодело – видано ль такое? Вот уж и к ним подошли, освещая ратный Круг, в коем все как один стояли с вытянувшимися, будто в водяном отражении лицами.
Триян, не веря глазам своим присел, взял камешек и бросил его в сторону уступа. Старец обернулся, направляя свет шара в ту сторону. Камешек заскакал над пропастью, словно по невиданному, прозрачному стеклу. «Есть путь, — сказал, глядя на это старец, — и нет пути…». Он топнул ногой и камешек, не долетев всего шаг до стены, вдруг скользнул вниз, ударился о камень и полетел в бездну. Незримой дороги над пропастью больше не было.
— Я и говорю, — с какой-то шальной улыбкой прокомментировал всё это Олегсей, — столько чудного тут. Что вы так глядите на меня?
— А как ещё глядеть-то? — удивился Триян. — С тобой-то более-менее понятно, а вот... Ты-то кто, старче?
Тот, чьи власы были белее снега, а вдумчивые, чистые глаза, отливали зеленью, будто изумруды, опустил шар ниже, дабы зреть того, с кем говорил.
— Я, — молвил он, — есть Авега, наречён Семовитом. Смотрел со стороны на вас, да понять не мог, кто такие и чего вдруг с пути своего сошли? Сколь уж безпутных на дне провала этого костяшками своими на свет скалятся? Загнала бы Марена сюда смерда на охоте, это одно, а вот витязей с мечами, да с неостывшим огнём доблести ратной, кои ведают не токмо земные Пути…? Таких чаще всего кощеи на обман берут, да к нам подсылают, чтобы камений да злата раздобыть. С алчущими разговор прост, обморочить, да попробовать спровадить, а не отступают от намеченного – на дно их. Однако ж губить, не спрося, зачем явились, тоже не годится, вот и позвали …одного из вас на разговор.
Что ж вы, витязи? Дїи вас Уроком одарили, дали возможность доблесть в служении познать, а вы? Шкуру Змиям порубили, и Урок свой без разумения бросили?
Триян несогласно замотал головой:
— Ничего мы, старче, не бросали.
— А как жа Светозар? Вы ведь не с ним?
— Так за тем мы и здесь. — Возмутился старшина Ордена. — Я мыслил, что ежели куда и мог он податься, то токмо куда его …другой Авега водил.
Триян замолчал. Он ясно слышал какой-то стук над оставшимся в тени провалом. Этот звук слышал не только он, поскольку все повернули лики к пропасти. Над ней, по всё тому же невидимому, но твёрдому Пути, шёл, отмеряя шаги Посохом Времени Светозар.
— Ты верно смекнул, старшина, — сказал он, ступая к Кругу и воины, зная губительную особенность Посоха, слегка отпрянули назад. — Драконов придержали, жизни свои не жалели, давая возможность мне уйти, за то вам благодарен буду всегда, но и говорить о том, что в погоню за ануннаками и сюда вы были Мудростью толкаемы, не стану. Верно помянул Семовит смердов, что ранив зверя лесного, гонятся за ним, дабы принести семье своей утробную утеху. Тако же и вы, витязи Великого Ордена, ведающие военную науку лучше всех живущих, поддались «ветру охотника» и пошли за Тварями…
Триян был просто вне себя от возмущения. В нём сейчас, поливаемая маслом несправедливости, буйно возгоралась скрытая ярость. Старшина знал, что на волне этого огня можно натворить недобрых дел, потому молчал. Но и испытующие взгляды побратимов не предвещали ничего хорошего, они требовали его немедля дать ответ. Протяжно и деловито прочистив горло, он, наконец, произнёс:
— Негоже так, чародей. Тебя уж не было там, а мы витязи. Наша задача преследовать врага, найти его логово…
— Не путай, старшина, задачу и Урок. — Светозар был твёрд. Взор его был спокоен, он будто взвешивал каждое слово. — Я бежал от беды, как лисёнок, и вы туда же, за мной. На что вам их логово? Змиево гнездо везде, от того и зовут их Горыни. Земля ли, песок. Чуть труднее им даётся камень, однако и его они при желании могут передвигать целыми горами, мять, будто кожу, лепить из самого твёрдого валуна, будто из глины что пожелают. Болото или песок, коли появилось на то их желание, они могут выбраться наверх везде и вершить, что захотят. Горыни все разные. Есть такие, как те, что дрались ныне с вами, бывают поменьше, встречаются и такие юродливые, что глядя на них хочется отвернуться и сплюнуть.