Посох. Тетралогия
Шрифт:
Вечерело. Дул мягкий ветер, и подвижные тени деревьев плясали вокруг неподвижных теней часовых.
Караульные стояли по стойке «вольно», искусно имитирующей стойку «смирно». Однако, наверное, в их стойке все же не хватало вольности. Проходя мимо стражников, военный комендант Денгера посмотрел на них мельком и бросил одно-единственное слово: «Расслабьтесь!». Стражники исполнили приказание, но, очевидно, с недостаточным рвением, потому что комендант добавил: «Чего так вытянулись? Кому сказано — вольно!». За тем он удовлетворенно кивнул и проследовал к себе в комендатуру.
Стражники проводили его уважительными ухмылками.
Иногда, впрочем не слишком часто, когда коменданту случалось мечтать, он мечтал о том времени, когда парадно вытянувшихся у дверей часовых заменят красивыми куклами, а настоящие часовые будут укрытно и удобно размещены в засаде.
Впрочем, комендант предавался этим и разным другим, не столь приятным раздумьям, у себя в кабинете, а часовые, продолжая имитировать стойку «смирно», вели неспешный разговор о разном, в том числе о чудесах.
— Слыхал, что творится? — спросил один другого.
— Про караван разбежавшихся рабов и без вести пропавшую бронь-конницу? — вопросом на вопрос ответил другой.
— Значит, слыхал, — констатировал первый.
— Про это весь город болтает, — пожал плечами второй. — Тоже мне, новость.
— Новость — не новость, а командир наш мрачен, как грозовая туча в солнечный день. Его эти неприятности в первую голову касаются, — сказал первый. — Вот тебе и «город сдался без боя, сопротивление отсутствует, население активно сотрудничает.»
— Нас это, между прочим, тоже касается, — задумчиво проговорил второй. — Помяни мое слово, нам это все и расхлебывать.
— Почему это нам? — удивился первый. — Мы здесь вроде как на пенсии уже, отвоевались…
— А кому? Наемники — дерьмо, а регуляры… регуляры, если разобраться, такое же дерьмо, только с другого бока. Не осилят, — возразил второй. — А наших поблизости — никого. Сам посуди, кто еще может? Тем более что наш командир действительно отвечает за все это безобразие, а кому, кроме нас, он может на самом деле довериться? Сам понимаешь, его при случае по головке не погладят…
— А вот поглядишь, командир магов особого назначения вызовет, — сказал первый.
— Думаешь, все настолько серьезно? — удивился второй.
— Настолько, — кивнул первый. — Ты ведь, небось, слыхал, да не все…
— А что еще?
— А вот что. Тут до нас солдатик один добрался. Из тех, что караван охраняли. Единственный, так сказать, выживший. Командир с ним аж два часа беседовал.
— Серьезно? Это когда было?
—
— Вот так всегда. Стоит мне с какой красоткой перемигнуться, как за моей спиной происходит что-то важное. И что этот солдатик?
— Если бы ты со своими красотками только перемигивался, беды бы особой не было. Беда в том, что ты с ними чем-то еще занимаешься и, надо сказать, это занятие отнимает у тебя уйму времени. И что это вы так долго делаете?
— Беседуем о благе королевства. Можно подумать, ты святой… Рассказывай, не тяни!
— Короче, поведал мне этот несчастный, как дело-то было. Они с караваном как раз на отдых стали, потому как дорога перекрыта была и та самая знаменитая, без вести пропавшая бронь-конница по кустам какого-то упыря ловила. Да только, видать, не там ловили, потому как пока они где-то там у гор копошились, здесь уже тараканы зачесались, набежала на караван чертова уйма одинаковых великанов совершенно страшенной силы и всех солдатиков повытоптала…
— Всех солдатиков — что?!
— Ты не ослышался. Повытоптала. А потом, когда на шум вернулась знаменитая бронь-конница со своим великим магом, великаны стоптали и их. В мелкую кровавую кашу.
— Кошмар. А этот-то как уцелел?
— Повезло салаге. Просто повезло. Бывает иногда такое везение, сам знаешь. Он мне свою историю рассказал, так я прямо не знал, что и сказать. А он, бедолага, теперь уж совсем отвоевался — здоровый парень, а почитай что похуже нашего смотрит. От любого шороха дергается. На него замахнись — тут же в обморок грянется. В общем, не солдат.
— Так как же он выбрался?
— Тут целая история. Прям роман писать можно.
— Ну, так рассказывай.
— Рассказываю. Одним словом эти, которые великаны, они не всех подряд, оказывается, топтали, а с разбором. Пленников они не трогали, что характерно.
— Это сколько же неподалеку беглых рабов ошивается!
— Вот-вот, но ты дальше слушай. Кроме пленников, там еще и пленницы были. Само собой, красавицы. Для гаремов и все такое… Вот наш салага с одной и перемигнулся. Приглянулась она ему… и он ей видимо, тоже. Она-то из богатеньких, и дома ей жилось, как говорится, «сладко, да плохо». В общем, ее за такого отдавать собирались, что она, кажись, сама в этот караван сбежала. Ну, а тут с этим познакомилась. Он тоже с ума спятил. Собирался на все свои сбережения ее выкупить, а нет, так и сбежать с ней. Короче, совсем ума лишился. А тут — наоборот вышло. Она его спасла. Он ведь тогда последние остатки ума потерял, когда великаны эти забегали. А красавица его — нет. Представляешь, она его на плечо закинула — и ходу! Сбежала и его утащила.
— Вот это девка!
— Вот и представь. А он, едва оклемался, сразу же к командиру нашему бросился и бух на колени, просить за себя и за нее.
— А наш-то что?
— А что всегда. Ты ж его знаешь. Он завсегда придумает, как простому солдату помочь, а если при этом еще и закону хвост прищемить нужно, так у него просто глаза горят от восторга. Короче, парня уволили по чистой, да он и на самом деле плох, такое даром не проходит, а девку отдали ему в жены на самом законном основании, и если бы тебя не отвлекли столь продолжительные перемигивания с прекрасными незнакомками, ты вполне мог бы вместе со мной поставить подпись в качестве свидетеля их законного брака.