Посол без верительных грамот (сборник)
Шрифт:
– В шар сяду я с Ронной! – крикнул подоспевший Бах и подтащил Ронну к одному из шаров.
Ронна, протянув длинные руки, ощупью, как слепой, цеплялся за раскрытый зев шара, но не мог впихнуть свое тело. Сильным толчком Бах вбросил дилона внутрь и впрыгнул сам. Асмодей проворно влез в авиетку, положил Ланну на скамейку. Аркадий вскочил следом и мигом задраил дверь. Голос Кнудсена прокричал:
– Ко мне!.. – и прервался, не договорив.
То, что совершилось в следующую минуту – Аркадий это сразу понял – должно навеки остаться страшной картиной в его памяти. Приникнув к окну, почти не дыша от негодования, он все же не мог оторвать глаз от того, что совершалось на поляне.
Оба шара – и пустой, и тот, в каком укрылись Бах с дилоном – вдруг затряслись, завибрировали,
Второй шар взлетел, но на первых же метрах полета распад настиг и его. Из шара выпал Ронна, его подбрасывало и катало по траве, он судорожно хватался обеими руками за стебли и камни, но не мог удержаться: какая-то мощная сила крутила и несла его.
Шар, в котором оставался Бах, беззвучно распадался в воздухе. Аркадий судорожно хватал рычаги, нажимал на кнопки – надо было немедленно взлететь и мчаться за гибнущим шаром, чтобы выхватить Баха, пока тот еще боролся за свою жизнь в разваливающемся аппарате. Но авиетка не слушалась команд: трижды, четырежды, десятки раз давил Аркадий на кнопку взлета, а взлета не было, и остатки шара медленно уносились от авиетки.
Шар повернулся в воздухе, и Аркадий снова увидел Баха. Археолог распластался всем телом по боковине шара, руки вцепились в какие-то обнажившиеся тяги и провода, ноги впились в неровности бывшего пола. Человека трясло вместе с шаром, бросало то вверх, то вниз, то вправо, то влево, а он не отрывался от тех обломков, за которые так отчаянно цеплялся. Остатки шара пропали между деревьями, а затем в чаще синего леса вспыхнуло багровое пламя и донесся грохот. Еще спустя мгновение пламя погасло, а крутящиеся остатки двух шаров, словно гонимые бурей, все уносило и уносило в безветренном воздухе, не способном пошевелить и травинки. И вдалеке от авиетки, на самом краю поляны, смутно чернело уже неподвижное тело Рина Ронны, да в древесной чащобе расплывалось светлое облачко – дымное свидетельство взрыва.
До Аркадия наконец дошло, что кто-то рвет его руки, судорожно закоченевшие на пульте.
Аркадий услышал молящий голос Асмодея:
– Аркадий! Пусти к пульту! Мы гибнем!
Часть вторая
В ФОКУСЕ ХРОНОБОЯ
Аркадий Никитин
1
Аркадий снял руки с пульта. Асмодей быстро заменил его у кнопок управления. Только теперь Аркадий понял, что таинственная вибрация, разметавшая оба шара дилонов, уже терзает и авиетку, но защитный щит с «Гермеса» амортизирует налетающее волнами чужое поле. Асмодей крикнул, что одна волна отражена, вторая нейтрализуется, но охранное поле «Гермеса» слабеет. Усевшись вместо Аркадия у пульта, киборг ввел полную мощность собственной защиты авиетки – беснование внешних полей немного притихло, однако в кабине все содрогалось и звенело. С трудом передвигая трясущиеся ноги, Аркадий подобрался к Ланне. Дилон лежал на скамье, жалко приоткрыв зубастый рот. Ни одной осмысленной передачи от него не шло. Аркадий сказал Асмодею:
– У парня памороки отшибло. Я постараюсь привести его в чувство, а ты налаживай четкую связь с «Гермесом». Анатолий почему-то закричал: «Ко мне!..» Миша Бах погиб, с ним и с Ронной так подло расправились! Неужели и на «Гермес» напали?
Асмодей хмуро ответил, не поворачивая головы:
– Связи с хронолетом нет. Ни четкой, ни нечеткой.
– Как нет связи? Разве может отказать связь, если действует силовая защита «Гермеса»?
– И силовой защиты «Гермеса» больше нет. Мы противоборствуем нападению одним своим полем.
Аркадий схватился за ручной передатчик. Рука подрагивала. Передатчик казался целым, а связи не было. На экранчике не появилось даже размытого изображения корабля. Ни при каких вариантах аварии, кроме больших повреждений корабельных генераторов,
– С хронолетом беда! – закричал Аркадий. – Срочно курс на «Гермес»! Чему ты ухмыляешься?
Асмодей и вправду улыбался, но то была ухмылка не радости, а замешательства. Аркадий часто видел киборга радостно хохочущим – растерянным он был впервые.
– Не могу определить курса. Все приборы отказали.
– Летим визуально. Держи на большую рощу. Скорей, Асмодей!
Металлический голос киборга прозвучал глухо:
– Не могу! Мир пропадает. Аркадий, скоро не будет мира!
Два дилона, недавно задававшие авиетке направление полета, посадили ее на полянке неподалеку от города. Аркадий запомнил синествольные деревья с оранжевыми кронами – удивился их густоте, когда вылезал из авиетки. И трава поражала: она была сумрачно-фиолетовой, от нее струился терпкий аромат. Точно такой же предстала эта полянка, когда они впятером: трое людей и двое дилонов – выбежали на нее, спасаясь от неведомой опасности, заставившей обоих дилонов так внезапно потеряться и ослабеть.
Сейчас все переменилось. В закрытую авиетку ароматы извне не доносились, но траву можно было бы увидеть – а травы больше не было, ни густо фиолетовой, ни обесцвеченной – ее всю словно вырвали до последнего стебелька. Почва, на которой покоилась авиетка, слагалась из одних камней и песка – однотонно сероватых камней, однотонно сероватого песка. И деревья, замкнувшие полянку в свой круг, вдруг потеряли листву и окраску – они были без оранжевых крон, стволы из синих стали грязно-серыми. Лишь силуэты прежних могучих растений проступали как бы в мареве. Стерся и труп Рина Ронны на краю полянки – темный и неподвижный, он посерел, расплылся и исчез. Уве Ланна, обретя потерянную было способность мыслить, что-то протранслировал Аркадию, с трудом поднимаясь со скамейки. Аркадий подбежал к дилону. Трясущийся Различник показывал на пропадающий лес и путано телепатировал, что рангуны поймали их в прицел своих хронобойных орудий, надо немедленно бежать!
– Куда бежать? Покажи – куда? – крикнул Аркадий.
– Бежать! – твердил дилон. – Поскорей! Подальше! Нас здесь разбросает по прошлому и будущему. Скорей, скорей!
Киборг быстро проверил ходовые генераторы. Они работали. Авиетка взмыла. Стирающийся лес обесцвеченных, потерявших листву деревьев, почва, лишившаяся своей травы, падали вниз. По курсу сверкала Свирепая Белая Гаруна, другая Гаруна томно сияла левей. Авиетка повернула на Гаруну Голубую. Асмодею показалось, что он сам задал направление, – и до него не сразу дошло, что полетом теперь командует чужая сила, и она гораздо мощней его собственных решений.
– Мы в фокусе хронобоя! – горестно телепатировал Ланна. – Нас скоро разорвет на прошлое и будущее.
Аркадий сообразил наконец, чего страшится дилон. Рангуны, похоже, владели искусством путать течение времени – замедлять одни процессы, ускорять другие: то самое, что испытывал в первых своих хроноустановках творец хронистики Чарльз Гриценко. Автор науки о трансформациях физического времени академик Гриценко создал на Урании, соседке Латоны, специально оборудованную хронолабораторию. И там впервые экспериментально осуществил разрыв физического времени в материальных телах. Для биологического объекта это означало гибель, но на минералы и металлы не действовало. А среди сотрудников Гриценко был и нынешний капитан «Гермеса» Анатолий Кнудсен – по собственному признанию создателя хронистики, самый даровитый из его учеников. Но разве Анатолий не говорил, что для «Гермеса» не опасны местные разрывы времени? Мощные хроногенераторы, хронотрансформаторы и хроноэкраны сумеют противостоять любому разрыву связи времен. В лабораторных условиях Латоны и он, Аркадий Никитин, хроноштурман «Гермеса», неоднократно испытывал надежность корабельных аппаратов в любом режиме хроноразрывов. Один из хронотрансформаторов, преобразующих искривленное и пульсирующее время внешнего мира в прямое, смонтирован и в авиетке – небольшой аппарат, вон он покоится на полу у ног Асмодея! Пока он действует, можно не опасаться ни разрывов времени на прошлое и будущее, ни замедлений, ни убыстрений.