Посол на подмене
Шрифт:
— Вы не понимаете, — спрятала лицо в ладонях Фиана, пытаясь незаметно стереть слезы. — У нас нет времени ждать! Завтра из столицы должна прибыть карета с заместителем верховного мага и верительными грамотами. И если Нимейн утром не сядет в экипаж и не примет обязательства, его попросту казнят за государственную измену! Вы же знаете, что Абернану нужен только повод, он вряд ли станет слушать объяснения.
— Тысяча дохлых драконов! — выругался Ник. — Так, стоп! А если отца загрузить в карету в бессознательном состоянии, вынести в Тааримааде и устроить в помещениях посольства до пробуждения? В бумагах же явно никто не уточнял, что в столицу посол должен прибыть бодрствующим.
— Печатка, — всхлипнула Фиана горестно.
— Что за печатка? — терпеливо спросил парень, с жалостью глядя на обычно жизнерадостную, активную и общительную девушку.
— Человек в карете должен доставить кольцо для заверения деловых бумаг и договоров. И завтра в восемь утра, перед отправлением, Нимейну предписано произнести магическую клятву, открыть футляр и надеть королевский символ на палец. Верховный маг будет ждать активации вербального заклинания в тронном зале, ведь печатка — это не та вещь, которую можно оставить надолго без контроля. Их всего пять. Кольца привязаны к карте-артефакту в тронном зале, я сама видела сияющие точки на ее поверхности. Одно — у Абернана, другое — у его наследника, третье — у верховного мага, а два оставшихся передаются по мере надобности. Это подтверждает, что в способности Нимейна верили, — с затаенной гордостью произнесла Фиана. Но тут же сама испортила впечатление следующими словами: — Хотя кольца, как я слышала при дворе, после гибели предыдущего владельца, к которому магически привязаны, тут же возвращаются обратно к карте. Абернан ничем не рискует, если уверен в преданности своего представителя интересам Белавии.
— Н-да… Не лучшие обстоятельства, чтобы узнать, что отца считают патриотом, не способным на государственную измену, — криво усмехнулся Ник.
— Его обвинят, его обязательно обвинят! — нервно теребила кружево юбки пассия графа.
— Согласен, что последствия будут катастрофическими, необходимость привязки кольца к новому владельцу сводит на нет шанс решить все без скандала. Мне надо увидеть письмо, доставленное гонцом! Где оно?
— Осталось в кабинете в верхнем ящике стола. Но мне как-то неудобно трогать бумаги Нимейна… — замялась Фиана.
— Я сам достану. Выбора нет: или мы срочно ищем выход из этой ситуации, или начинаем готовиться к похоронам. Но второй вариант меня категорически не устраивает.
— Может, попытаемся объяснить случившееся с помощью королевского секретаря? Вместе с письмом гонец доставил шкатулку для магической передачи почты Триану. Я могу написать записку…
— Нет, — перебил Никоэль. — Боюсь, что секретарь — это не та фигура, к которой прислушаются в данном случае, даже если ты сумеешь убедить его, что отец — пострадавшая сторона. У нас нет никаких доказательств.
— Но ведь все присутствующие в комнате могут подтвердить, что виноват гонец. Это он подлил снотворное.
— Да? А кто видел, как он брал в руки склянку? Никто! Свидетелей у нас нет, только догадки, — вздохнул парень. — В ответ нам просто заявят, что отец сам добавил в рюмку снотворного, но не рассчитал дозу. С их стороны тоже будут только слова, не подкрепленные доказательствами. Однако они представляют власть и закон. Нет, писать секретарю, королю и вообще всем знакомым будем только в самом крайнем случае.
— Мастер Никоэль, а нельзя ли просто смешать нейтрализатор снотворного? — вмешался Вернан.
— Можно, но не за один день. Извините, готовой формулы у меня нет, ее надо составить, провести опыты… Хорошо, если за неделю что-то получится. Я не рискну дать отцу непроверенный состав, который может еще увеличить срок сна вместо того, чтобы привести его в чувство. И как только Риардону пришло в голову совершить такую подлость? Что он вообще забыл возле буфета вдали от стола? Я ведь уверен, он не знал, что даже склянка, выпитая разом, не является смертельной дозой. У меня там на этикетке написано: «Применять не более трех капель».
— Ты думаешь, он пытался… убить? — охнула Фиана.
— Уверен в этом, — ответил парень, после чего обратился к кастеляну: — Вернан, проследи, пожалуйста, чтобы отца перенесли наверх, в его комнату, и устроили со всеми возможными удобствами. А я пока наведаюсь в кабинет.
— Я с тобой, — подскочила с кресла Фиана.
— Пойдем. Может, вдвоем мы хоть что-то придумаем и найдем предлог для отсрочки.
Письмо, состоящее из двух листов, оказалось на месте — в верхнем ящике стола, даже не закрытом на замок. Граф Иберникский знал, что никто из домочадцев или слуг не станет рыться в его вещах. Если, конечно, как сейчас, не возникнет безвыходной ситуации. Рядом с письмом обнаружилась и почтовая шкатулка — довольно редкая и ценная вещица. Во всей Белавии их от силы было полсотни штук, из которых большая часть принадлежала короне и высшим чиновникам, осчастливленным такими казенными средствами быстрой связи, выданными во временное пользование. Граф Иберникский, несмотря на отсутствие финансовых проблем, и то не мог позволить себе подобную роскошь для личных нужд.
Ник развернул хрустящую белоснежную бумагу с вензелями по краям и вчитался в текст верхнего листа. Это оказалась весьма вольно составленная записка за подписью королевского секретаря Триана. В ней после краткого и уважительного приветствия сообщались инструкции, которые уже озвучивала Фиана: отправиться послом в Тааримаад, добиться подписания разграничительного договора, быть осторожнее из-за провокативности поведения местных жителей, всячески демонстрировать хорошую физическую форму и магическую мощь, оставить сына дома, свести общение с тариманцами к необходимому минимуму, не забыть активировать печатку, блюсти интересы Белавии, докладывать о состоянии дел в конце каждой недели как минимум, если не возникнут не терпящие отлагательства новости… В общем, секретарь был многословен, велеречив и иногда не слишком корректен в своих советах. Это компенсировалось заботой об успехе миссии, что читалась между строк. А еще, если не обращать внимания на вольности стиля, чувствовалась завуалированная забота и о личности самого назначенного посла. Триан ближе к концу даже извинялся из-за невозможности предоставления переводчика.
«Уважаемый представитель короны в Таримане, почаще оглядывайтесь и не бойтесь прибегать к превентивным защитным заклинаниям. Хотя его величество не одобрит, если пострадает кто-то из чужих подданных. Особенно безвинно. Так что не надо брать на себя лишние хлопоты и сообщать властям о случайно обнаруженных в темных переулках „жертвах грабежей“. Щадите свой душевный покой и предоставляйте местным властям самим разбираться во всем, — писал Триан в заключение. — Удачи, господин посол».
— Н-да, — хмыкнул Ник. — Чувствуется, что секретаря эти тариманцы достали, он был бы не против, если бы хоть парочку продырявили шпагой. Отца назначили явно не на самую завидную должность. Не удивлюсь, если все придворные блюдолизы разбегаются по поместьям, как только узнают, что вакансия посла вновь освободилась. Но зато из записки вовсе не следует, что отец должен подчиняться, это вовсе не приказ.
— Приказ ниже, — подсказала Фиана, стоящая рядом. — Если слова секретаря можно проигнорировать, то второй документ — нет, там есть подпись Абернана.
— Сейчас посмотрим, — пробормотал парень, расправляя поверх первого второй лист, также украшенный вензелями. Ему в глаза сразу же бросилось яркое пятно оттиска печати внизу и размашистая подпись короля. Да, это уже точно официальный документ. Жаль.
«Сей бумагой уведомляю, что Н. Иберникский назначен мною послом в Тариман с обязательством прибыть на место службы в двухнедельный срок», — гласил короткий текст, накарябанный той же рукой, что оставила подпись. Следом шла позавчерашняя дата.