Посольская школа. Душа Сокола
Шрифт:
Полуденное солнце тщетно пыталось пробиться сквозь плотные занавески на окнах ритуального зала. В доме Этана не было лишних комнат. Единственные две, что когда-то переделали для гостей из Тёмной империи, занимали ведьмы. Амелия уснула прямо на шкурах возле жертвенника, и её решили не беспокоить. Бояна плакала, переживая за мать, а Этан отпаивал её ромашковым чаем. Эльвира сочла за благо не показываться Соколу на глаза. Так что он стащил погребальную рубашку через голову и лёг рядом с Амелией.
Невеста сладко спала. Щёки порозовели от жары, пряди волос прилипли ко лбу. Да, она сняла верхнее платье и осталась в тонкой сорочке, но погода стояла по-летнему жаркая. Ещё и шкуры грели. Воздух, пропитанный ароматом благовоний, был тяжёлым, душным.
— Амелия, — прошептал он, целуя невесту в плечо, — открой окно, пожалуйста. Во мне по-прежнему ни единой искры магии.
Она вздрогнула и заворочалась у него под боком. Тёплая ото сна, расслабленная. К бархату её кожи было невозможно не прикасаться. Сокол стиснул зубы и провёл ладонью по бедру. Сорочка задралась, обнажая стройные ноги. Жених уже видел больше, когда они провели вечер в его комнате, но снова заставил себя убрать руку. Не время для таких ласк.
— Амелия?
Она коротким заклинанием впустила в ритуальную комнату солнечный свет и свежий воздух и только потом открыла глаза.
— Я думала, мне приснилось, что ты лёг рядом, — призналась невеста, поворачиваясь лицом к нему. — Как себя чувствуешь?
— Как в прошлый раз, — уклончиво ответил он. — Немного легче от осознания, что это была последняя порция зелья, но в целом так же. Прости, что вывалил тебе на голову правду о пророчестве. Не так я хотел сказать, что боги пошлют нам ребёнка.
Она опустила взгляд и задумчиво покусывала нижнюю губу. Сокол не обладал даром нюхача, не чувствовал эмоции, но Амелию знал неплохо. Слова она подбирала. Всегда так делала, если приходилось сообщать что-то неприятное.
— Значит, Франко пророчество тоже слышал?
— Да, дикие ведьмы отправили его к Эльвире с другим вопросом, но ведьма-путевод не выбирает, когда к ней приходят видения. Она описала Франко его любимую женщину. Так вышло, что это ты. Других нюхачей во всех королевствах нет. К тому же пророчество указывало ещё и на меня. Всё сошлось, вот старший братец в тебя и вцепился.
— Иногда пророчества врут, — возразила Амелия. — В книгах описывались разные случаи. Святые предки, Ричи, мы сами творим свою судьбу. Я не верю, что слова Эльвиры — приговор. Только не для нас. Я люблю тебя!
— Я тоже тебя люблю, — прошептал он, согревая дыханием её тонкие пальцы. — И никому не отдам без боя. Затея с возвращением воспоминаний удалась. У Франко есть уязвимое место. Доберусь до Этана с его зеркалом — расскажу Кеннету, что заклинание ослепления действительно работает. Уверен, ещё что-нибудь найдётся. Брат тренировался дома, я всё слышал. Почему ты такая бледная? Воздуха мало? Давай выйдем на улицу.
— Нет, — она остановила его, упёршись руками в грудь. — Лежи. Тебе нужен отдых. Я разволновалась из-за рассказа Франко. Вчера он задержался в учительской после собрания. Сначала спрашивал, не вернулись ли новые воспоминания, а потом признался, что в детстве ты переболел заушницей.
Сокол не сразу понял, о чём речь. Пару мгновений хмурился, разглядывая волоски меха, прилипшие к сорочке Амелии.
— Заушницей? Нет, я в курсе, что после неё мальчики становятся бесплодными, но я всегда решал проблему с нежелательной беременностью проверенным способом. Или оставлял семя на простыне, или пользовался артефактом тёмных. Ты же слышала об их трудностях с деторождением? Вот мужчины и подстраховались. У меня просто не было шанса зачать ребёнка.
Щёки Амелии вспыхнули румянцем. Она кивнула, принимая объяснения, и снова прикусила губу.
— Даже если Франко прав, и мы будем бездетными, я не откажусь от тебя, — пообещала невеста. — Есть другие способы стать родителями. Лина Иллая воспитывает ребёнка своего мужа от другой женщины, Магнус вырастил тебя как родного сына. Мы тоже можем усыновить кого-нибудь. В клане много сирот.
Да, но он мечтал о своих детях. Представлял, как соблазнительно округляется животик Амелии. Как дитя толкается. Сейчас она великодушна, но сможет ли простить ему, что не испытает счастье материнства?
“Она любит детей, — всплыла в сознании мысль. — Всех без разбора. И приёмных полюбит”.
Но всё внутри Сокола сопротивлялось такой судьбе. Без сына, похожего на него, жизнь казалась неполной.
— Я пойду к лекарям, — пообещал он. — Бояна исследовала меня заклинанием-диагностом и ничего не нашла. Но, может быть, есть другой способ выяснить, не пустоцвет ли я?
— Может быть, — согласилась невеста, трогая кончиками пальцев белёсые росчерки шрамов у него на груди. — Но что бы ни ответили лекари, мы будем стараться. Поженимся и каждую ночь…
Её щёки снова вспыхнули, а Сокол широко улыбнулся.
Нет, Франко здесь ничего не светит. Даже если он уверен, что у Фредерико была заушница, и ребёнок из пророчества от него, это не гарантирует ему любви Амелии.
“Ты отступишься, брат. Ты не получишь её”.
Прощаться с Соколом было тяжело. Не хотелось оставлять его одного, уставшего, измученного ритуалом и новостями о возможном бесплодии. От аромата граната и перезрелой сливы дышать полной грудью не получалось.
"Ему стало легче, — успокаивала я себя. — Боль уже не такая сильная, как раньше".
Пришлось поцеловать жениха и уйти, чтобы попросить Этана открыть портал в школу. Отчеты сами себя не напишут, приказ на второгодников никто кроме меня не составит. А ещё есть Франко с его тайнами и интригами. Бессалийцу, в отличие от меня, пророчество передали из первых уст. И теперь почему-то казалось, что рассказ о заушнице Ричи не был случайностью. Ох, а как он играл нежелание раскрывать чужой секрет!