Посольский город
Шрифт:
Ариекайских мёртвых мы не сразу нашли. Крааль был пуст. Животные цвета пыли разбежались, и наше появление спугнуло лишь похожих на бумагу падальщиков, которые сбивались в стаю, похожую на мыслящий дым.
Раздался выстрел, все с криками попадали на пол. Ружьё завыло: оно было из сокровищниц Послограда, старая банши-технология, переделанная для людей. Оказалось, в воздух выстрелил офицер: он сделал это машинально, чтобы распугать мелкое зверьё. Ариекайскую молодь бросили, и она плавала в бульоне из мертвецов. Это оказались тела их взрослых. Следы копыт были повсюду. Мы настроили
Из здания фермы выходила артерия толщиной в торс человека, она скрывалась в трубе, которая шла через каменистую пустыню к городу. Трубопровод был порван. Вредительский взрыв раскидал его плоть, земля под ним превратилась в трясину из грязи и околоплодных вод.
— Что это?
В дыре оказались органические отбросы. Скелеты, похожие на расплющенные рёбра рыб; перепонки кожи между отростками; узелок замысловатых косточек. Останки спинного крыла. Мы подобрали этот маленький трофей. Позади нас выло последнее живое здание.
Мы установили громкоговорители на фермах, с которыми нам удалось войти в контакт, и передавали им голос ЭзКела, что должно было гарантировать поставку нам нужных продуктов, но стали возникать перебои. Теперь мы знали почему. Послав разыскные команды и камеры вдоль трубопроводов, мы обнаружили другие прорехи. Мы потеряли ещё одного летуна, а потом команду офицеров, которых отправили за ним.
ЭзКел вышли в центр города для передачи. Их путь туда был обставлен со всей доступной в то время помпой. Тем из нас, кто ещё делал вид, будто командует Эзом и Келом, досталось изрядно, особенно тюремщикам Эза, — пришлось наряжаться и идти на мероприятие. Уайат пошёл с нами. Его наградили за участие в рождении ЭзКела: выпустили из тюрьмы, и он, хотя и под охраной, стал членом комитета. Ведь он был экспертом по антикризисной политике и больше не работал на Бремен, по крайней мере тогда. А со всем, что будет после, и разберёмся после.
— Если бы он мог безнаказанно заставить нас тащить над ним балдахин, то и заставил бы, — тихо сказала я МагДа. Бог-наркотик вышагивал по городу, Эз — с опущенными глазами и без улыбки, Кел, бритоголовый, как всегда, со свежими татуировками, имитировавшими давно снятые швы, шёл, подняв голову, и время от времени бросал энергичные, полные ненависти взгляды на Эза. — Эти двое скоро заставят нас таскать на собственных плечах их самих.
МагДа не улыбнулись. Наш дневной променад был в полном разгаре, мы шагали сразу за ЭзКелом в окружении ариекаев, которые, повинуясь приказу, выкрикивали нечто вроде приветствий. Маг и Да были в шоке.
Мне хотелось сказать им, подождите. Всё нормально. Есть другие. Есть люди и ариекаи, которые ищут выход. Но я не могла предать Брена, к тому же я знала, что он прав: это было рискованно, вдруг МагДа испугаются, узнав об этом.
— Я не знаю, — сказали мне МагДа. — Я совсем не знаю, что нам делать.
— Когда придёт корабль.
— Придётся экономить ресурсы, — сказал Кел, проглядев после выступления съёмки из разрушенных ферм. ЭзКел настаивали на сокращении пайков рядовых жителей Послограда. На ближайшие плантации и туда, где производилась питательная смесь для города, были направлены целые отряды полиции. Нападения учащались. Каждую группу офицеров сопровождал посол, который обеспечивал контакт полицейских с теми, кого они должны были охранять.
— Всё будет хорошо, — говорили ПорШа, собираясь. — Не в первый раз.
— Мы привыкли.
— Мы ведь и раньше ходили торговаться, ведь так?
— В город.
— И теперь пойдём.
Но теперь всё было по-другому. Прежде, когда рушился весь наш мир, а с ним и Послоград, они и другие послы, из самых лучших, спасли нам всем жизнь своей отчаянной торговлей. Теперь они подчинялись приказам. Я всегда думала, что Кел в роли составляющей бога-наркотика Второго будет избегать активных действий. Но я уже привыкла ошибаться.
ЭзКел и в самом деле нашли Грушевое Дерево, былого лидера некогда всесильной ариекайской партии. Возможно, у Кела остались свои разведчики. Не все проживавшие в городе беглецы из Послограда разделяли точку зрения Илл и Сиб: у них могли быть враги, которые вполне могли оказаться агентами ЭзКела. Случилось так, что во время одного из выступлений на городской площади ЭзКела внезапно обступила небольшая толпа ариекаев, которые то втягивали, то выпучивали зрительные отростки. Но ЭзКел не испугались. В этой группе был Грушевое Дерево, Кора/Сайгисс.
Он проводил ЭзКел на следующее представление, затем вернулся с ними в Послоград. Их сопровождали другие ариекаи, многие из которых держались ближе к ЭзКел, чем иные люди, служители, члены комитета или послы. Я не очень-то полагаюсь на свою память, но, проглядывая триды — иногда я пользовалась своим служебным положением, — пришла к мысли, что видела ещё, по крайней мере, двоих из них на месте убийства: это они расступились, чтобы пропустить Хассера. У меня перехватило дыхание: я оказалась свидетельницей тайной войны.
Тогда ЭзКел временно не выступали. Экономили слова. Заговорив, они объявили, что Грушевое Дерево назначается руководителем своего городского образования. Они сказали, что именно эта территория выбрана ими из всех остатков бывшего города в качестве узлового пункта, а его регентом назначается Кора/Сайгисс. ЭзКел могли говорить только как бог-наркотик, и их слова всегда являлись руководством к действию. Но теперь действие заключалось не в том, чтобы мгновенно поднять крылья: речь шла о власти, и, когда ЭзКел кончили говорить, ариекаи, которые их слышали, стали подчиняться Кора/Сайгиссу. Они отнеслись к этому очень спокойно и потом не жаловались.
Я бы не удивилась, окажись, что Кора/Сайгисс уже и так хозяйничал на тех улицах. ЭзКел, может быть, ничего нового и не сделали, просто объявили об этом и изменили всё. Теперь между Послоградом и этим новым центром города возникло сотрудничество, альянс. А значит, задача Брена, ИллСиб и их товарищей усложнялась.
Наверное, я сознательно избегала мыслей о том, чем был Кел и чем на самом деле стали ЭзКел. Но что бы ни определяло нашу новую политику — умысел, шутовство или везение, — мне было не по себе.