Посредник
Шрифт:
Гостиная, наоборот, практически не изменилась за некоторыми исключениями – другая обивка на креслах, вместо бумажных обоев, как и в коридоре, ткань с рисунком. Видимо, тогда так было принято. Когда – тогда?
На секретере обнаружились чернильница-непроливайка, подставка для металлических перьев и записка на листке линованной бумаги. Почерк мелкий и очень аккуратный, видно, что его обладатель учился если не каллиграфии, то чистописанию точно.
«Л! Завтра придет Аглая, напомни ей, чтобы взяла белье из прачешной. Телефонировала Зинаида Константиновна, просит передать книги, связку я оставил на столе. Буду на даче до конца недели. Папа».
Папа? «Л» – это наверняка Людочка, она же Людмила Владимировна Кейлин. Бинго!
Год! Какой год?
Славик осторожно выдвинул несколько ящичков секретера. В верхнем сразу наткнулся на пачку денег – крупные бело-зелено-черные купюры с портретом Ленина и надписью «Десять червонцев». Под ними лежат розовые облигации займа Осоавиахима. Ого, где же это мы очутились?
Стоп. На входной двери был замечен необычный предмет, каковой в 2009 году не наблюдался – почтовый ящик. Почтальон отправляет корреспонденцию в прорезь, а хозяин квартиры забирает газеты и письма не выходя на лестницу. Очень удобно.
Проверим?
Замечательно, попадание точно в цель! «Известия Совета Народных Комиссаров» и «Правда». Плюс открытка с видом Петергофа.
14 сентября 1939 года. Две недели назад началась Вторая мировая война.
Добро пожаловать, Вячеслав Михайлович.
Проверим открытку. Отправлено вчера из Ораниенбаума. Некая Софья приглашает Людочку на пикник в парке, можно приехать в субботу пригородным поездом на 11:20. Дата на штемпеле совпадает с газетной.
Славик вздрогнул и присел, услышав резкий дребезжащий звонок. Кто-то звонит с парадной лестницы? Нет, звук идет со стороны гостиной.
Телефон. Черный, эбонитовый, с двумя циферблатами на одном диске: номерным и литерным. Тяжеленный – страсть, одна трубка не меньше килограмма, убить можно.
Ответить на вызов? Почему нет, просто послушать, кто звонит и сразу дать отбой.
…– Папа? Папа, алло! Как хорошо, что ты еще не уехал! Слышишь меня?
– Да, – басом ответил Славик, постаравшись изменить интонацию. Вот это да, услышать голос своей неродной бабушки через три месяца после ее смерти! Мороз по коже, честное слово!
– Прости меня пожалуйста, я заночую у Артамоновых, на Васильевском, а завтра мы собирались на выступление Утесова в саду Народного дома, приеду домой только к восьми. Оставь деньги для домработницы у дворника или Анны Григорьевны, хорошо?
– Хорошо, – каменным голосом сказал Славик.
– Ты ведь правда не сердишься? Правда?
– Нет-нет, развлекайся, я буду на даче.
– Папа, ты прелесть! Спасибо-спасибо! Тебе огромный привет от Лёвы и Николая Апполинариевича. Дать ему трубку?
– Я спешу… дорогая, – промычал Славик. – И очень плохо слышно.
Трубка легла на рычажки. По лицу стекали крупные капли пота.
– Значит, у меня в запасе как минимум сутки, – вслух сказал Славик.
Заглянул в гостиную, посмотрел на могучий хронометр с маятником. Четверть второго дня. Людочка окажется в квартире тридцать часов спустя, старый адвокат Кейлин на даче в Репино…
(Какое еще Репино? Идиот! Куоккала сейчас находится на территории Финляндии, СССР получит эти территории только после Зимней войны 1940 года! Господи, кто же тогда следит за тамошней Дверью?!)
Неважно. Эта проблема относится к разряду второстепенных. Мало ли дачных поселков в окрестностях Ленинграда?
Значит, сутки.
Славик без спроса (у кого спрашивать-то?) взял с буфета пачку папирос «Капитанские» с мужественным профилем моряка в белом кителе, присел на поскрипывающий венский стул, подвинул к себе массивную мраморную пепельницу. Чиркнул фосфорной спичкой – коробочка нашлась у плиты.
Мысли неслись со световой скоростью. Обеспечение? Раз плюнуть. Стащу из секретера две банкноты, там много, не заметят. В конце концов можно взамен положить золотую монету из собственного запаса! Десять червонцев это, наверное, немалая сумма по нынешним временам.
Соответствующий костюм? Нашел проблему – достаточно открыть шкаф и проверить, подойдут ли по размеру вещи адвоката Кейлина! В крайнем случае, вернулся на семьдесят лет вперед, сбегал да купил, предварительно посмотрев в Интернете по запросу «моды тридцатых и сороковых годов». Полный аналог отыскать вряд ли получится, но что-нибудь похожее – точно. Брюки, пиджак, шляпа. На улице тепло – бабье лето, день солнечный. Ртутный термометр на окне во двор показывает восемнадцать градусов. Выйти из квартиры проще простого, около входной двери на крючке висит два комплекта запасных ключей.
Людочка упомянула дворника, а это народ, судя по литературе, наблюдательный и зловредный – хоть Булгакова почитай. Ничего, отболтаюсь. Заходил в гости к господину… То есть товарищу Кейлину и его дочери. Хайр и борода? А я художник, мне можно! Из ВХУТЕМАСа, как товарищ Остап Бендер!
А если милиция на улице документы спросит? 1939 год на дворе, между прочим. Бдительность и еще раз бдительность, враги не дремлют! Не хватало только в недавно возведенный Большой дом попасть, на задушевную беседу к гражданину начальнику в фуражке с синим околышем! Ничего себе перспектива, навсегда застрять в СССР незадолго до начала войны! Точнее, двух войн – Финской и Великой Отечественной, которая грянет всего через двадцать два месяца!
Рискнуть? Ох, нарвешься! Но упустить случай решительно невозможно!
– Славик, – грохнуло за спиной. – Ты окончательно спятил?
Сердце пропустило один удар.
Ф-фух, Алёна. Собственной персоной. Но как?..
– Ты оставил Дверь открытой и я сразу поняла, в чем дело. Пришлось пересилить себя и нырнуть в эту черную слизь. Где мы?
– Здесь, – невнятно ответил Славик. – То есть там. Слушай, у меня есть гениальная идея!..
– Только не это! Излагай.