Посредник
Шрифт:
– Кто нас пустит? Двое провинциальных дворян!
– А пергаменты, подписанные епископом Гийомом де Вэром, папским нунцием и верховным инквизитором Франции, нам зачем? Герард обеспечил нас, как «братьев-мирян», документами, дающими немалые привилегии. Именем Святейшей инквизиции ты и я можем задержать и препроводить к следователю кого угодно… Кроме его величества и высших государственных чиновников, разумеется. Добавочно – право беспрепятственного прохода в пределах Парижа. Хоть в тюрьму Гран-Шатле, хоть в Консьержери.
– Круто. Никогда бы раньше не подумал, что стану сотрудником инквизиции.
– Привыкай. Злоупотреблять властью мы не станем, но в случае чего отмазка безупречная: служба прево города арестовать нас права не имеет, даже в случае публичного совершения противозаконных действий. Обязаны доставить в резиденцию Трибунала и только.
– «Предъявитель этих полномочий действует по моему приказу и во благо Франции», подпись – «Де Ришелье», – процитировал Славик знаменитый рескрипт кардинала из «Трех мушкетеров». – Признаюсь честно, мне страшновато.
– Чего бояться? На нашей стороне король, государство и церковь! Слышишь, полдень бьют? Опаздываем. Я распорядился, чтобы конюх оседлал наших собственных лошадей, мало ли, ночью или под утро придется выехать из города…
– Зачем?
– Ненавижу, когда ты задаешь этот вопрос. Сам-то как думаешь? Хроники и летописи упоминают, что Филипп занял Тампль без сопротивления, но вдруг информация недостоверна? Кроме того, вспомним, что командор Франции Жерар де Вилье и еще десяток высокопоставленных рыцарей капитула бесследно исчезли. Упустить настолько крупную рыбу мы не вправе. Не достанется королю – будет считаться нашей добычей.
– И что нам делать с командором? – изумился Славик.
– Ты безнадежен! Привезти в Сен-Жан, допросить с пристрастием и в расход.
– То есть как?
– Обычно. Ножом по горлу. Хочешь – дагой в сердце. Если нравятся спецэффекты – кувалдой по черепу, чтобы мозги по стенке… Но я уверен, брат Герард запретит пакостить в его любимом подвале.
– Я в этом не участвую!
– Тебя никто и не заставляет. Де Вилье исчез? Исчез. Кто сказал, что не мы в этом виноваты? И прекращай дуться, тебя предупреждали о реальной возможности испачкать руки. Так уж и быть, если предстоит грязная работа – придется заниматься мне, не впервой…
Ее величество Екатерина I, титулованная императрица Константинопольская, дама де Куртене, графиня де Валуа скончалась очень некстати – в соответствии с древними традициями королевского дома ритуал погребения должен состояться как можно быстрее и непременно обязан быть пышной демонстрацией бессмертия королевской власти и несокрушимости правящей династии.
Перенести похороны с четверга на воскресенье? Исключено! Неизвестно, как будут развиваться события и с какой обстановкой в городе придется столкнуться властям. Поэтому церемонию подготовили в спешном порядке, всего за одну ночь. Увы, но добиться надлежащей помпезности, с траурным шествием сотен дворян, торжественными заупокойными мессами в главнейших церквях Парижа и обязательным приемом в Консьержери, где подданные смогут выразить соболезнование Карлу де Валуа и королевской семье за столь краткий срок никак не получилось: приказом Филиппа траурные мероприятия ограничили, насколько это было допустимо, рамками приличий.
Умершую от чахотки в возрасте тридцати трех лет жену графа Валуа, младшего брата Филиппа Красивого, следовало погребать по высшему разряду – Екатерина носила императорский титул, пусть и номинально. Латинской империи давно не существует, владычествующий над Византией базилевс Андроник II Палеолог не признает притязаний франков на свой престол, но феодальные порядки не изменишь: по статусу дама де Куртене равна королю Франции.
Пергаменты с печатями Священного Трибунала и подписью Гийома Парижского произвели волшебное действие – двоих молодых господ пропустили в Нотр-Дам беспрепятственно, а диакон, отвечавший за порядок в базилике и размещение гостей, дозволил им подняться на хоры, откуда открывался наилучший обзор.
Иван вполголоса проворчал, что начальника охраны короля можно смело увольнять за профнепригодность – достаточно разместить снайперов там, да еще вот там, и никто из королевской фамилии не уйдет из собора живым. Впрочем, хватит и двух арбалетчиков…
– С такими мыслями тебя в Бастилию надо отправить, – шикнул в ответ Славик. – С ума сошел?
– Бастилию пока не построили, так что не получится. Извини, просто я взглянул на организацию нынешнего мероприятия с точки зрения нашей эпохи. Обеспечение безопасности vip-персон вопиюще скверное, но первым королем Франции, погибшим от руки убийцы, окажется Генрих Третий, двести семьдесят лет спустя… Пока августейшим особам ничего не угрожает. Устраивайся поудобнее, скоро начнут – кажется, все в сборе. Ждут только Филиппа, дофина и принцев крови.
Гроб с забальзамированным минувшей ночью телом усопшей установили на возвышении перед алтарем. Присутствовавших на мессе – Славик оценил их число в две с небольшим сотни – рассадили на трехъярусных деревянных сооружениях, похожих на огромные лестницы в три ступени: самых родовитых устроили ближе к алтарю на нижних ярусах, прочие сидели выше, во втором и третьем рядах. Для короля и его семьи предназначались кресла в центре.
– Вот и Филипп, – Иван перегнулся через перила хоров. Говорить приходилось очень тихо, акустика в Нотр-Дам такая, что слышен голос отца-настоятеля, что-то втолковывающего причетникам в дальней заалтарной части собора. – Наследник, младшие принцы Филипп, Карл и Робер, принцесса Изабелла, братья короля – безутешный вдовец Карл Валуа и Луи Капетинг, граф д’Эврё. Все семейство в сборе. Нет, ты только посмотри…
– Тише! – Славик подтолкнул Ваню локтем в бок. Хористы косились на незваных гостей, разговаривавших на непонятном языке, подозрительно, хотя их начальству, пожилому монаху в бенедиктинской рясе, были предъявлены бумаги из Сен-Жан, и он отнесся к документам с надлежащим пиететом. – Что опять?
– Кто по-твоему шествует по правую руку от его величества?
– Если бы я еще знал, кто именно из них Филипп Красивый.
– Ох, дуб… Высокий, в черном с золотом, на голове не графская корона, как у братьев, а просто золотой обруч – скромничает. Видишь? А справа от короля, бородатый, белый плащ с крестом? Соображай.
– Неужто магистр?
– Он самый, мессир де Моле. Ничего себе, шествует в окружении высших персон Франции и делает вид, будто так и надо. Гордыня, гордыня. Считает себя ровней. Не удивлюсь, если великого магистра усадят рядом с Филиппом – его величество проявил здоровый цинизм, решил уважить старика напоследок. Или усыпить бдительность, в свете появившейся информации об утечке. Оцени, следом за королем и магистром – свита. Семь рыцарей Ордена и, кажется, их пригласят занять свободные сиденья у алтаря – братья считаются духовными лицами. Вижу Гуго де Пейро, визитатора Франции и Англии, командора Жерара де Вилье, командора Прованса Бернара де Ла Рока, Жоффруа де Гонневиля, приора Аквитании… Остальные не знакомы.