Посткультура и высшая мера гуманитарной самозащиты
Шрифт:
В XX веке появилось достаточно свободомыслящих людей, чтобы задать вопрос: может, хватит этого абсурда? Столпы общества закричали: что вы, не трогайте, иначе все рухнет!
«Столпы» не желает ездить на телеге, запряженной ослами (как было принято 3000 лет назад), все они норовят пользоваться современным автомобилем. Когда же речь заходит о такой же комфортабельной замене в гуманитарной сфере, они кричат о «подрыве основ».
5.1. Нужны ли гуманитарные ценности?
Конечно, нужны (об этом уже говорилось), но совсем те гуманитарные ценности, которые называют «иудео-христианскими» или «традиционными». Если считать, что объективного
5.2. Есть ли объективный критерий?
Собственно, чем плохи критерии минимализма и возможности модернизации? Если гуманитарные ценности призваны обеспечивать социальную ответственность, там, где она не регулируется писаным правом, и взаимопонимание, там, где оно выходит за рамки простой экономики обмена, то этими функциями они и должны быть ограничены. Все остальное — просто лишнее, а значит — вредное, поскольку мешает своими предписаниями и запретами работе чисто прагматических ценностных систем, обеспечивающих научно-технический прогресс в гуманитарном смысле (т. е. повышение уровня и качества жизни).
Возражение против этого критерия с позиций «традиционные ценности создали нашу технически развитую цивилизацию» не принимается — объективной связи между иудео-христианскими ценностями и техническим развитием не обнаружено. Возражение «традиционные ценности сохраняют социальную стабильность» — тоже не принимаются, уж чего у нашей цивилизации нет, так это стабильности. Социальные катаклизмы в ней происходят каждые четверть века. То ли дело общество эскимосов, стабильное уже много веков — но там и прогресса нет, так что не надо гнаться за избыточной стабильностью.
Критерий в общих чертах найден (а детализацией критерия гуманитарных ценностей не стоит заниматься, это — не математика, здесь лишняя точность неуместна). Что дальше?
5.3. Технология гуманитарных ценностей
Мы нечувствительно перешили от проблемы новой гуманитарной ориентации технологий и анализа гуманитарных ценностей к проблеме конструирования гуманитарных ценностей по тем же правилам, по которым конструируются материальные технологии. Это вполне естественно: ведь если гуманитарные ценности — социальное благо, то и создавать их надо по тем же правилам, по которым создаются все прочие потребительские блага.
Такой подход выглядит необычно, поскольку мы привыкли, что гуманитарные ценности как бы даны априори, а не являются продуктом технологии. Именно в этой привычке к априорности и содержится проблема. Мы знаем, что гуманитарные ценности возникли исторически, как искусственный продукт, психологически это сложно принять. Нам с детства вдолбили, что они «вечные», а не сделанные. Эта иллюзия мешает поступить с иудео-христианскими архаизмами «по законам революционной целесообразности».
С другой стороны, задача упрощается тем, что эта система ценностей уже не может жестко защищаться институтами власти — 150 лет революций
Только после замены архаичных гуманитарных ценностей на новые конструкции, соответствующие жизненным запросам потребителей, общество, как система, будет способно принимать адекватные решения. Привести общество к такому состоянию, на мой взгляд — очень достойная гуманитарная цель.
Глава 4
Top–utopia. Функция социальной мечты
Сейчас модно критиковать жанр социальной фантастики (или «утопий», в честь романа Томаса Мора) — но обоснована ли такая огульная критика? Ведь утопии известны с эпохи ранних государств и с того времени являются неотъемлемой частью организованной борьбы против «устоев общества». «Что бы не придумал утопист, его изобретение обязательно спорило с религиозным или государственным образом рая» (Кир Булычев «Падчерица эпохи»). Война правящих классов с утопистами не прекращается уже 5000 лет. И каждый очередной правящий класс ее проигрывает… Данная статья посвящена роли утопий в социально-прогрессивном и революционном движении, а также принципам конструирования утопий — в т. ч. для постиндустриальной эпохи 3-й волны.
1. Сказка — ложь, но в ней намек…
Всячески издеваясь над наивностью и внутренними противоречиями фантазий «о светлом будущем», критики совершенно упускают из виду тот факт, что человечество почти 5000 лет живет в обществе реализованных утопий. Такое положение дел является банальным следствием историко-материалистической теории (именуемой иногда марксизмом). Все исторически известные государственные системы построены по общему принципу: в них есть производящие и присваивающие социальные классы. Производящие классы создают предметы потребления (объективные ценности) и, обмениваясь ими по принципу встречной компенсации, обеспечивают свою жизнедеятельность. Присваивающие классы изымают часть предметов потребления, не предоставляя объективной компенсации.
Для обоснования такой практики в каждую эпоху приводятся некоторые умозрительные аргументы (от божественного права до священного права собственности), но суть от этого не меняется: вторая группа людей существует исключительно за счет присвоения труда первой группы, из-за чего первая группа живет бедно, а вторая — богато. Любые народные волнения начинается с констатации этого факта. Дальше — тривиальное решение: отнять у присваивающего класса инструменты государственного насилия и нажитые им богатства. Эту нехитрую процедуру проводил любой успешный мятеж производящего класса. И тут вставал вопрос: а что делать дальше? Ведь присваивающий класс осуществлял функции государственного управления, в т. ч. поддержание определенного общественного порядка.
Как правило, мятежники просто ставили своих лидеров на место смещенных правителей (надеясь, что те будут править справедливо). Но, получив власть, лидеры воспроизводили ту же классовую структуру общества, ради уничтожения которой и затевался мятеж.
К эпохе ранней античности, накопился достаточный исторический материал, чтобы интеллектуалы могли заняться проблемой: чем качественно иным, лучшим, можно заменить существующий социальный строй? Сочиняются фантастические повествования об идеальных государствах, якобы существовавших когда-то и где-то (в золотом веке или на далеком острове). Власть там справедлива, а простой народ — благополучен и счастлив.