Посторонним вход воспрещен
Шрифт:
Леж Юрий. Посторонним вход воспрещен
Мне кажется, жизнь
Идёт за стеной.
А я сквозь неё
Пробежать не могу.
А.Кортнев
Огромный пирамидальный дом зарывался верхушкой в облака, корнями подземных этажей врастая на сотни метров в глубину, а гранями обратившись на все стороны света. Это был целый город, заполненный офисами, кафетериями, барами, ресторанами, небольшими магазинчиками и кегельбанами, спортзалами и кинотеатрами. Круглосуточно сиял он огнями реклам, галдел многоголосым шумом людских толп, лишь по ночам слегка, совсем чуть-чуть, притихая, но не смолкая совсем, потому что на противоположной стороне Земли в это время царил день, и нельзя было упускать драгоценного времени, чтобы успеть продать или купить
Дом-город жил в непрерывном режиме, никогда, ни на мгновение, не засыпая, успевая в единицу времени проделать невероятное количество транзакций, продать огромное количество услуг и товаров, которые никто из продающих и покупающих никогда в своей жизни не увидит собственными глазами. Дом-город жил, но люди в нем не жили, а пребывали лишь временно. Ежедневными вечерами, с окончанием рабочего дня или с завершением собственных дел, которые затягивались далеко за официальное время работы, миллионы людей на скоростных лифтах спускались в подземные станции метрополитена, удобно устраивались в комфортабельных вагонах и через десяток минут покидали их уже в другом доме, спальном доме-городе, где людей ждала маленькая, уютная квартирка из двух комнат, совмещенного санузла и миниатюрной кухни. Здесь они отдыхали, набирались сил перед следующим днем, сюда мужчины приводили девушек, если успевали договориться о встречах, или вызывали сотрудниц интим-фирм, облегчающих половую жизнь для вечно занятых, деловых, преданных, озабоченных и сосредоточенных только на работе.
Утренняя белоснежная разовая сорочка в хрустящей, прозрачной оболочке, новенький, модненький костюмчик, цветастый на этой неделе галстук, кондиционированный воздух, привычные мониторы на стенах вместо окон, извечная забота купить подешевле и продать подороже, просмотр новейших, сногсшибательных блокбастеров, комплексные завтрак, обед и ужин в дешевом кафе, чаще всего — за счет фирмы, предоставившей работу, изредка — посещение врача для профилактического медосмотра, совсем уж редко — по болезни. Иногда, не чаще двух раз в месяц, поход в ставший почти служебным бар, в котором собирались извечно-знакомые работники среднего звена соседствующих и не конкурирующих фирм, дважды в неделю — необременительный контакт с давнишней знакомой из параллельного отдела-комнаты-офиса, а если она не могла выбраться по сугубо женским причинам, то и с досуг-девицами, молчаливыми, согласными на все и деловитыми, как и их клиенты. И бесконечная вереница дней на глазах у многочисленных сослуживцев и пассажиров, официантов и билетерш, охранников и полицейских… и только на несколько коротких часов сна наступает одиночество, да и то если все те же коллеги, обслуга, охрана не тревожат деловитые, короткие сны…
…сегодня он задержался на работе допоздна, пересидел всех коллег, таких же менеджеров среднего звена, как и он сам, остался один в комнате — просторной, светлой от встроенных в потолок экономичных и правильных ламп, освещающих не только столы, но и самый дальний, чистейший уголок со стоящей в нем пустой и символической корзинкой для бумаг. На жизнь себе Родион Печников зарабатывал перепродажей послезавтрашних котировок краткосрочных фьючерсов на тегусигальпской Бирже вторичной переработки отходов утилизации третьего вида шестого звена, но под таким именем менеджера знали разве что в кадровом департаменте фирмы и в бухгалтерии, где требовались именно документальные имя-фамилия, да еще к чему-то и отчество каждого работающего человека. Для остальных окружающих он звался Род Печ, так к нему и обращались — и начальство, и коллеги-сотрудники по комнате, и знакомцы-приятели из кафе и бара на соседнем этаже-улице, и даже глупенькая секретарша руководителя направления перепродаж, с которой Род регулярно встречался в свободные полтора-два часа перед сном, благо, жила девушка совсем неподалеку и могла уделить своему любовнику не стандартные тридцать-сорок минут, как складывалось у большинства коллег по фирме, а час-полтора, а то и побольше.
Распрямив, наконец-то, плечи, извечно сгорбленные у монитора, сладко потянувшись крепким еще, в меру тренированным телом, и от удовольствия завершенной сделки даже пристукнув ладонью по пластиковой столешнице рядом со встроенной клавиатурой, Род оглядел пустынную комнату, понимая, что остался один и — хуже того, кажется, упустил время для встречи с любовницей, но ни с чем несравнимое чувство гордости за так своевременно перекупленный дешевый контракт на третичную переработку вторичных отходов материалов бинарного использования стоило не только разового отказа от регулярного секса, но даже и просмотра нового, настойчиво рекламируемого повсюду блокбастера в соседнем с их офисом кинотеатре, куда большинство коллег как раз и направилось после окончания рабочего дня.
«Славно все-таки я подсуетился», — подумал Род, деловито посматривая в уголок монитора на неумолимо скачущие маленькие циферки, отсчитывающие время. Вот теперь следовало бы поторопиться, чтобы не лишить себя еще и полноценного ужина, хотя и работает кафе, в котором питался Род, круглосуточно, но вот оплачивает фирма своим сотрудникам питание только до двадцати одного ноль-ноль, а позже — извольте получать необходимую для нормальной жизнедеятельности дозу белков, углеводов и витаминов за собственный счет.
Привычным движением руки уложив в удобный ящичек стола свой персональный электронный блокнот, выданный ему, как и всем менеджерам среднего звена, опять-таки за счет фирмы, Род Печ встал, по-прежнему старательно разминая уставшие плечи, и быстрым, деловитым шагом направился из комнаты по короткому коридорчику к дверям туалета, изнутри сияющего чистотой синтетического кафеля стен и никеля труб, поражающего в этот поздний час тишиной и легким, будто волшебным, журчанием воды из неплотно закрытого кем-то из торопящихся сослуживцев крана небольшой ослепительной раковины под огромным, во всю стену, зеркалом в строго псевдометаллической раме.
«Не порядок это», — подумал Род и, аккуратно прикрыв кран, заторопился в царство белоснежных писсуаров. А возвращаясь обратно через пару минут, тщательно вымыв руки, неспешно протерев их рыхлым псевдобумажным полотенцем, уже выйдя из помещения, вдруг обнаружил рядышком с дверью туалета еще одну, совсем небольшую, как бы сливающуюся со спокойным светло-салатовым фоном коридорчика. Род Печ зачем-то остановился и задумался, он тысячи раз проходил мимо, десятки тысяч смотрел на эту, показавшуюся сейчас чем-то необычным, дверцу со строгой, но очень мелкой трафаретной надписью в правом верхнем углу «Посторонним вход воспрещен». Но никогда эта дверь не привлекала его внимания. Так что же случилось сегодня? таким удачным, в рабочем исключительно плане, вечером?
Род не понимал самого себя, когда осторожно, будто ожидая удара электричеством, землетрясения или строго начальственного окрика приглядывающих за порядком, тронул ладонью дверное полотно…
Ничего особенного за дверью не оказалось, разве что темновато было и пыльно так, как никогда в жизни не видел и испытывал Род на собственной, чистенькой, хоть и подуставшей за сегодняшний день, шкурке. И еще — даже в тусклом свете некой дежурной лампочки, забранной непонятно зачем решетчатым, частым футляром Род Печ с первого же взгляда разглядел голый бетон стен. Вот почему-то именно этот серый шероховатый на взгляд материал и произвел на менеджера по продажам послезавтрашних котировок самое сильное впечатление. Никогда в жизни до сих пор он не видел первоосновы тех самых стен, в которых жил безвылазно с момента рождения. И в доме его родителей, и в школе, и позже — на работе и в собственной квартирке, не говоря уж о многочисленных улицах-коридорах, скоростных лифтах, магазинах, кафе, кинотеатрах — везде стены дома-города были прикрыты, где красивейшими, а где-то и не очень, но обязательно функциональными пластиковыми панелями различных цветов и фактур.
Неприятный холодок прошелся длинной, тягучей волной по спине Рода. Но глупейшее человеческое любопытство, заложенное гораздо глубже, чем врожденная и усиленная годами работы в сфере менеджмента продаж и покупок осторожность — и вот уже менеджер среднего звена шагнул чуть дальше, чем следовало бы… одновременно выпуская из руки полотно двери, за которое держался, как за связующую нить между ним и оставшейся за дверным проемом его высокой цивилизацией. Дверь неприятно шелохнулась и без малейшего шума захлопнулась…