Постовой
Шрифт:
– Спасибо, дядя Паша, я подумаю.
– Подумай, но даже если сядешь в тюрьму, то это тоже не конец. Если тебя закроют, а потом привезут сюда, на следственные действия, я это узнаю и тебя найду. Если вытащу тебя, то ты, опять же, должен мне будешь.
– Сколько, дядя Паша, должен буду?
– Игорь, мне твои деньги на хрен не нужны…
– Я стучать не буду…
– Тогда считай, что разговора такого не было. Но, если в камере не понравится, маякни мне, постараюсь помочь.
– Ментам верить нельзя…
– Я тебе сказал, если вытащу, то будешь мне должен. Если тебе реальный срок дадут, ты мне будешь не интересен, я не на зоне работаю. Но если я тебя
– Я стучать не буду!
– Игорь, все так говорят, но жизнь все расставляет по своим местам, и стучат практически все, ты уж мне поверь.
Глава четырнадцатая. Наутро граждане в коротких пиджаках мне предъявили…
Май одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года
«Статья 180. Заведомо ложный донос.
Заведомо ложный донос о совершении преступления – наказывается лишением свободы на срок до двух лет или исправительными работами на срок до одного года».
«Приняли» меня утром следующего дня, когда я, выспавшийся и в прекрасном настроении, выбежал из дома, чтобы быстро метнуться до ближайшего гастронома, купить молочка. Имею я слабость к этому продукту. Двое мужчин с казенными лицами, задумчиво рассматривающие табличку с номерами квартир на подъезде, при виде меня очень сильно возбудились.
– Громов Павел Николаевич? Примите повестку. – Один из них сунул мне в руки бумажный квадратик и ручку, я расписался, оторвал корешок и вернул курьеру. После выполнения всех формальностей парни показали мне красные «корочки» одного из отделов УВД и объяснили, что ехать лучше с ними, на дорогах пробки, а они как раз едут в ту же сторону. Не имея желания спорить со служивыми, я согласился с их доводами и уселся на заднее сиденье «сорок первого» «москвича». Прокуратура Дорожного района размещалась в одном здании с управлением водного бассейна реки, слева сидели прокуроры, а в правом коридоре теснились речники. Соседи жили внешне мирно, но каждый втайне мечтал сожрать конкурента и занять все помещения конторы. В конце концов победили прокуроры, но это была уже другая история.
Минут пять мне пришлось ждать в коридоре, в компании то ли конвоира, то ли сопровождающего, после чего из глубин кабинета энергичным голосом мне предложили заходить. Прокурорский следователь сидел за тяжелым полированным столом, спиной к окну. Стены кабинета обрамляли два застекленных шкафа, слева на полках теснились дела в серых картонных папках, выглядевшие зачастую весьма древне, а справа всякая правовая всячина, типа «Вестника Верховного суда СССР». Пока я раздумывал о странном количестве дел, слишком их много для одного следователя, да и место хранения странное, хозяин кабинета – молодой, высокий, худощавый парень со светлыми волнистыми волосами – смотрел на меня с доброжелательной улыбкой, как будто я его дальний, но любимый родственник.
– Здравствуйте, гражданин Громов, я юрист третьего класса Кожин Евгений Викторович, следователь Дорожной прокуратуры. Присаживайтесь, пожалуйста. Вы вызваны для допроса в качестве свидетеля. Назовите ваши фамилию, имя, отчество…
Минут через пять, закончив с моими анкетными данными и прочими формальностями, следователь прокуратуры отложил ручку и задумчиво
– Громов, присядьте на место, я вам не разрешал вставать. Ничего не хотите рассказать?
– Нет, ничего. И вообще – вы несколько минут уже молчите, я думал, что мы еще кого-то ждем.
– Нет, допрос уже начался, поэтому не вставайте с места. А вы догадываетесь, зачем мы вас пригласили?
– Не догадываюсь.
– То есть сотрудничать со следствием не желаете и явку с повинной дать не хотите?
– Не желаю, потому что ничего противозаконного за собой не чувствую.
– Хорошо, так и запишем в протокол. Я должен был дать вам шанс на чистосердечное признание.
– Спасибо, но я этим шансом не воспользовался, и вообще, хотелось бы знать, в чем меня обвиняют.
– Все в свое время, а пока… – все так же бодро произнес следователь, протягивая мне бланк допроса с двумя строчками моих показаний: – Распишитесь, вот здесь и здесь, что никаких преступлений за последнюю неделю вы не совершали.
Я расписался и перечеркнул все пустые места в бланке.
Потом в кабинет вошли несколько человек, двое из них – молодые парни. Все были усажены на ряд стульчиков у окна, а мне предложено занять любое место среди них, после чего следователь торжественно объявил о начале проведения опознания. В кабинет с торжествующим видом вошел Сапожников, который на вопрос – знаком ли ему кто-нибудь из присутствующих, постояв несколько секунд с умным видом, якобы раздумывая над ответом, решительно ткнул пальцем в меня.
– При каких обстоятельствах вы познакомились с указанным гражданином? – следователь выглядел довольным, как режиссер хорошо сыгранного оркестра.
– Я знаком с этим гражданином, как с милиционером по имени Павел. Три дня назад он задержал меня вечером на улице Ученого-теоретика, затащил в гаражи, после чего пытал до утра, выбивая из меня признательные показания в совершении каких-то грабежей. Он связал и избивал меня. Так как я не мог больше терпеть пыток и издевательств, то я признался в совершении нескольких грабежей, оговорив при этом моих друзей и знакомых, как соучастников преступления. После этого милиционер Павел оформил на меня явки с повинной и доставил меня в дежурную часть Дорожного отдела милиции, где меня там целый день допрашивали.
– Хорошо. Пожалуйста, понятые, распишитесь в протоколе опознания. Сапожников, вот здесь ставьте свою подпись. Все, пока все свободны. Сапожников, ждите в коридоре.
Вот опять я и следователь сидим в кабинете одни, напротив друг друга.
– Ну что, Павел, – улыбка следователя стала еще шире, – видите, я вам честно предлагал добровольно во всем признаться, во всем покаяться и уйти домой до решения вашего вопроса. Вы отказались. А теперь у меня есть протокол вашего допроса, где вы сообщаете, что не совершали ничего преступного. Плюс к этому протокол, где потерпевший вас уверенно опознает. Сейчас проведем очную ставку и проверку показаний на месте, на месте преступления соберем следы вашей преступной деятельности, все это задокументируем, а затем я пойду к руководству за санкцией на ваше задержание. Может быть, не будем осложнять жизнь друг другу и вы все-таки признаетесь в совершенном вами преступлении? И тогда, обещаю, я буду ходатайствовать перед прокурором о применении к вам меры пресечения в виде подписки о невыезде. Что вы на меня так смотрите?