Постовой
Шрифт:
– Гражданин следователь, так вы юрист по специальности или кулинарный техникум заканчивали?
– Конечно, я юрист. В прокуратуре у всех высшее юридическое образование. Я наш, городской, юрфак закончил.
– То есть вы, ничтоже сумняшеся, проводите опознание между двумя ранее знакомыми людьми и будете ссылаться на это как на доказательство? Вас реально ничего не смущает? Нет? Ну тогда дайте мне, пожалуйста, три листочка бумаги и ручку. Я сейчас быстренько жалобу на вас напишу.
– О чем же жаловаться собираетесь на меня, гражданин Громов?
–
– А зачем три?
– Один прокурору, один в дело, второй вышестоящему прокурору, ну а третий экземпляр я буду в следственном изоляторе перечитывать, а то там, говорят, библиотека очень скудная, кроме речей Горбачева и «Как закалялась сталь», ничего нет.
– Ну, хорошо, сейчас сделаем проверку показаний на месте, а потом я вам дам листочков бумаги, сколько хотите, сможете из ИВС сколько угодно жалоб писать, там даже дежурный прокурор каждый день бывает, как раз жалобы от сидельцев собирает.
– Не-не-не, товарищ следователь, жалобу на нарушение при проведении опознания я буду писать здесь и сейчас, а если вы мне не дадите бумагу, я буду так орать! Я устрою такой скандал, что все речники сюда сбегутся, и прокурор ваш придет выяснить, кого же тут убивают.
Следователь глубоко задумался, потом улыбнулся:
– То есть с опознанием у меня не прокатило, так что ли, Громов?
– Нет, не прокатило, я на такую дешевку не покупаюсь.
– Ладно, жаль, но попробовать надо было. Ладно, успокойся, естественно, это опознание никуда не пойдет. Или ты настаиваешь на подаче жалобы?
– Нет, поверю вам на слово, гражданин следователь. Я в Дорожном отделе собираюсь долго работать, зачем нам с вами отношения портить.
– Ну, ты оптимист! Я буду тебя сегодня задерживать, на днях обвинение предъявлю, тебе лет семь реального срока корячится, а ты на совместную работу настроен. Коллегам расскажу, посмеемся вечером.
– Я верю в высокий профессионализм и объективность работников советской прокуратуры, и я знаю, что вы больше не будете пытаться вести следствие незаконными методами, поэтому на свое будущее я смотрю со сдержанным оптимизмом.
– Ну-ну.
– Разрешите вопрос, гражданин следователь?
– Задавайте.
– А что у вас дела не в сейфе хранятся, не положено же так.
– А! Это старые дела, довоенные и послевоенные еще. Их на сдачу в архив подготовили, а я попросил пока оставить, люблю старые документы почитать. А что, вы тоже интересуетесь?
– Ну конечно, это же очень интересно.
–
– Нет уж, спасибо, цена дороговата.
Потом в кабинет был призван несчастный Николай Сапожников. Почему несчастный? Потому, чувствую я, что счастья у Николая в дальнейшей жизни не будет. Я так прямо и сказал это, вслух. А когда следователь возмутился, пообещав подать рапорт прокурору, что я запугиваю свидетеля, пришлось мне опять объяснять, что человек, добровольно давший явку с повинной, а потом от нее отказавшийся, теряет те поблажки, которые гарантирует закон при постановке приговора, в том числе и минимальный размер наказания. Человек, который так безответственно играет с законом, хорошо закончить свою жизнь не может. Что я неправильно сказал, товарищ следователь? Скажите об этом Николаю, что с законом так играть нельзя.
Пришлось Евгению Викторовичу подтверждать Николаю, что, заявив о принуждении к подаче явки с повинной, льготы на минимальный срок он теряет.
– Но вы же обещали, Евгений Викторович! – скуксился Сапожников.
– А что вы ему пообещали, товарищ следователь?
– Так, все замолчали, тут вопросы задаю я. Сапожников, идите, ждите в коридоре. А с вами, Громов, приступаем к допросу. Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Николаем Сапожниковым?
– Товарищ следователь, можно я на крыльце покурю?
– Идите, Сапожников, курите, главное, далеко не уходите.
– С Николаем Сапожниковым мы знакомились в процессе моей служебной деятельности. Николай неоднократно и незаконно в ночное время проникал через окно в жилые комнаты учащихся кооперативного техникума, совершал там мелкие кражи и другие противоправные деяния, а также противозаконно склонял несовершеннолетних студенток техникума к совершению половых актов в естественной и противоестественной форме. (На этом моменте Кожин замер, очевидно, раздумывая, стоит ли вносить это в протокол. Но я взглядом показал, что прослежу, чтобы мои показания были внесены на бумагу дословно.)
– В ночь со вторника на среду, около двадцати трех часов, Николай был задержан мною при новой попытке проникновения в комнаты проживания несовершеннолетних студенток. В процессе профилактической беседы между мной и правонарушителем Николай заявил, что он желает сообщить о своей противоправной деятельности, в которой он раскаивается, и желает начать новую жизнь. В соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, я как дознаватель, получивший сообщение о совершенном преступлении, принял и оформил восемь протоколов явок с повинной о совершении Николаем Сапожниковым и его знакомыми грабежей в нашем районе. Для ускорения процесса оформление явок с повинной происходило в комнате дежурного сторожа автошколы ДОСААФ на улице Диктатуры. После оформления явок с повинной я незамедлительно доставил Николая в Дорожный отдел милиции и передал его вместе я протоколами явок дежурному по отделу. Больше я Николая не видел.