Потемкин
Шрифт:
37-летний князь был на семнадцать лет старше Варвары. Сестры и их брат Василий каждый день появлялись при дворе и каждый вечер у Потемкина — в доме Шепелева или в Аничковом дворце. Они присутствовали на обедах, которые он давал, и наблюдали, как он играет в карты с императрицей в Малом Эрмитаже. Они составляли самое драгоценное его украшение и одновременно его семью. Ничего удивительного, что именно Варвара — первая кокетка в семье — стала любовницей князя, фамильного героя.
Впрочем, он поучает ее, как взрослый ребенка. Сообщая, что императрица пригласила ее на обед, он добавляет: «Сударка, оденься хорошенько, и будь хороша и мила», — и напоминает, чтобы она следила за своим поведением. Из загорода, возможно, из Царского Села, он пишет: «Я завтра буду в городе [...] Отпиши, голубушка, где ты завтра будешь у меня — в Аничковом или во дворце». Варенька часто видела императрицу и светлейшего вместе. «Государыня сегодня изволила кровь пустить, и потому не кстати ее беспокоить, — сообщает он ей. — Поеду к Государыне и после к вам зайду». [345]
345
Там
Варенька тоже любила его. Она называет его теми же нежными словами и, как все женщины, беспокоится о его здоровье, одновременно купаясь в доставляемой им роскоши: «Папа, жизнь моя, очень благодарю за подарок и письмо, которое всегда буду беречь. Ах, мой друг папа, как я этому письму рада! Жизнь моя, приеду ручки твои целовать... В мыслях тебя целую миллионы раз». Но через какое-то время начинаются ссоры: «Напрасно вы меня так ласкаете, — заявляет она. — Я уже не есть так, которая была [...] Послушайте, я теперь вам серьезно говорю, если вы помните Бога, если вы, когда-нибудь, меня любили, то, прошу вас, забудьте меня на веки, а я уж решилась, чтобы оставить вас. Желаю, чтобы вы были любимы тою, которую иметь будете; но, верно знаю, что никто вас столь же любить не может, сколько я». [346] Ревновала ли она к какой-то другой женщине (на что, безусловно, имела основания) или только делала вид?
346
Там же. С. 521.
«Варенька, ты дурочка и каналья неблагодарная, — отвечает ей Потемкин. — Можно ли тебе сказать: Варенька неможет [т.е. болеет], а Гришенька ничего не чувствует. Я за это, пришедши, тебе уши выдеру». Вероятно, она в самом деле порою сердила его: «Хорошо, батюшка, положим, что я вам досадила, да ведь вы знаете, когда я разосплюсь, то сама себя не помню...» [347] Таким образом, Варенька дулась и рисовалась, а Потемкин переживал муки немолодого человека, влюбившегося в избалованную юную особу.
347
Там же. С. 521.
Императрица, которая приглашала Варвару на все обеды и празднества, знала об их связи и не возражала против счастья Потемкина. Она делала все, чтобы держать его племянницу рядом с ним и с собой. Когда одна из фрейлин оставила дворец, Потемкин просил императрицу, чтобы ее комнаты были отданы «моей Варваре Васильевне». «Прикажу...», — отвечала Екатерина. [348]
Слух о скандальном романе дошел до Дарьи Васильевны Потемкиной. Мать светлейшего горько упрекала сына, но тот бросал ее письма в огонь, не читая.
348
Переписка. № 503 (Потемкин Екатерине II после 28 июня 1777).
Когда Потемкин стал проводить много времени в южных краях России, Варвара не скрывала своей обиды. Екатерина решила вмешаться: «Слушай, голубчик, Варенька очень неможет. Si c’est Votre depart qui en est cause, Vous aves tort. {46} Уморишь ее, а она очень мне мила становится. Ей хотят пустить кровь». [349]
Освободилась ли Варенька от любви к Потемкину? Или дело было в чем-то другом? Возможно, лукавая девица повела двойную игру против дяди. Поначалу письма ее были полны изъявлений сердечных чувств; потом тон изменился. Потемкин по-прежнему любил ее — но знал, что ей пора замуж: «Победа твоя надо мною и сильна, и вечна. Если ты меня любишь — я счастлив, а ежели ты знаешь, сколько я тебя люблю, то не остается тебе желать чего-либо больше». [350] Теперь, когда она стала женщиной, она хотела большего. Она уже познакомилась с князем Сергеем Федоровичем Голицыным, представителем многочисленной и могущественной семьи, и влюбилась в него.
349
Переписка. № 522 (Екатерина II Потемкину, 1777).
350
PC. 1875. № 3. С. 519.
Впрочем, Варвара настаивала, что расставание произошло по его вине: «Ну, теперь все кончилось; ожидала я этого всякую минуту с месяц назад, как я примечала, что вы совсем не таковы против меня, как были прежде. Что же делать, когда я так несчастлива? [...] Посылаю к вам все ваши письма, а вас прошу, если помните Бога, то пришлите мои [...] Я очень чувствую, что делала дурно, только вспомните, кто этому причиною?» [351]
Потемкин добился того, чтобы князь Голицын женился на Варваре. «Позавчера, — записал английский посол Харрис 14 сентября 1778 года, — во дворце состоялось их торжественное обручение.» В январе следующего года Екатерина присутствовала на свадьбе Варвары (как потом будет присутствовать на венчании всех остальных сестер). Варвара и Потемкин оставались близки до конца жизни князя, и она продолжала писать ему письма в том же тоне: «Целую ручки твои; прошу тебя, папа, чтоб ты меня помнил; я не знаю, отчего мне кажется, что ты меня забудешь — жизнь моя, папа, сокровище мое, целую ножки твои». Подписывалась она по-прежнему: «Дочка твоя — кошечка Гришииькина». [352]
351
Там же. С. 521.
352
Harris. Р. 180 (Харрис Саффолку 14/25 сен. 1778); PC. 1875. № 3. С. 521.
Варвара и Сергей Голицыны жили счастливо и имели десять детей. Екатерина II Потемкин крестили их старшего сына Григория. Современники, естественно, считали его сыном Потемкина. И в детстве, и в зрелом возрасте Григорий Голицын поражал всех своим сходством с дядей: еще одна загадка генетики.
После свадьбы Варвары Потемкин переключил свое внимание на другую племянницу — Александру. До нас не дошло ни одного любовного письма, и мы не знаем, что происходило за закрытыми дверьми, но современники не сомневались, что они находились в самой короткой близости. Императрица сердечно любила ее, и был даже слух о том, что Сашенька — ее дочь {47} . [353] «Очень приятная молодая особа, очень талантливая, великая мастерица дворцовых интриг» скоро стала хозяйкой дома Потемкина. Приглашение на ее обед означало его благосклонность. Эта барышня, деликатно намекал Харрис английскому кабинету, «умеет ценить подарки». Она принимала от английского посланника презенты и деньги, и неслучайно Харрис рекомендовал ее свому преемнику Алену Фицгерберту как источник конфиденциальной информации. [354]
353
Kukiel 1955. Р. 17-18.
354
Harris 1844. Р. 224 (Харрис Веймуту 9/20 сен. 1779); PRO FO SP 103/63 (Фицгерберт Фоксу 26 апр. 1783).
Следующей после Сашеньки стала Екатерина Энгельгардт. Катенька, Катишь или «котенок», как ее называли императрица и Потемкин, была Венерой среди своих граций-сестер. «Восхитительное лицо в сочетании с ангельской кротостью, — писала Виже-Лебрен, — делали ее очарование неотразимым». Потемкин называл ее «ангелом во плоти» — «и никогда это название не было более справедливым», утверждал позднее принц Нассау-Зиген. [355]
Она была малообразованна и не желала ничему учиться, зато была очень соблазнительна. «Высшим счастьем ее было, — вспоминала Виже-Лебрен, — лежать на кушетке, без корсета, закутавшись в огромную черную шубу». Когда гости спрашивали ее, почему она никогда не надевает великолепных брильянтов, которые дарил ей Потемкин, она отвечала: «Для чего, для кого, зачем?!» [356] Она была слишком флегматична для Потемкина, который влюблялся обычно в страстных и энергичных женщин, но тем не менее оставалась с ним дольше других его племянниц.
355
Aragon 1893. Р. 133.
356
Vigee Lebrun 1879. Vol. 1. Р. 192-194; Мемуары князя Ю.Долгорукого, цит. по: РП. Т. 1. Вып. 1. № 30.
В конце 1779 года в гареме Потемкина случился скандал. Варвара, теперь уже замужняя дама, стала вести себя все более вызывающе и как-то раз с порицанием отозвалась о личной жизни императрицы. Государыне это не понравилось, Потемкин также пришел в ярость и приказал племяннице уехать в деревню — имение ее мужа Голицына. В этот самый момент «ангел во плоти» Екатерина объявила о своей беременности от дяди. Доктор Роджерсон прописал ей лечение на европейских водах. Светлейший уговорил Варвару поехать вместе с сестрой. Таким образом, Варвара отправилась не в ссылку, а в Европу, а Екатерина поехала не прятать свой живот, а путешествовать вместе с Голицыными. Утверждали, что она уехала на шестом месяце.
Двумя годами раньше, когда Екатерину Энгельгардт только что назначили фрейлиной, на нее сразу обратил внимание сын Екатерины и Григория Орлова Бобринский, что очень позабавило императрицу, которая шутила по этому поводу в письмах к светлейшему. Бобринский влюбился всерьез. Французский поверенный в делах Корберон утверждал даже, что после того, как открылась беременность Екатерины Энгельгардт, императрица обещала устроить их свадьбу. Бобринский был типичным внебрачным сыном «великих родителей» — положение, которое делало его всем и одновременно ничем. Побочные сыновья многих монархов делали блестящие карьеры — высшей вершины достиг, наверное, маршал Людовика XVI Мориц Саксонский, сын польского короля Августа II, но Бобринский славился только шумными историями и долгами. Неизвестно, отказался ли он жениться на девице, которую обрюхатил ее дядя, или браку воспротивился Потемкин, не пожелав отдавать племянницу за дурака и, еще того хуже, сына Орлова. [357]
357
Переписка. № 576-579 (Екатерина II Потемкину, дек. 1779); РА. 1911. № 6. С. 202-203.