Потерянная невинность
Шрифт:
— Патрик! — закричала она в его удаляющуюся спину. — Не забудь привезти сено.
Патрик не обернулся, но поднял руку, показывая, что он ее услышал.
Эбби подождала. Убедившись, что он не показал заодно средний палец, она расценила этот жест как «хорошо» и, улыбаясь, вернулась в дом.
Из-под покрывала уже раздавались хриплые крики.
Эбби сняла покрывало с клетки и ласково поздоровалась со своими птицами — Джей Ди, Лави и Грейси. Два попугая поменьше появились в ее питомнике через много лет после того, как она украла с веранды Ньюкистов клетку с большим
— Быстро признавайтесь, кто из вас нагадил в сапог Патрика!
— Привет! — ответила Грейси, пустив в ход свое единственное слово.
Все трое взобрались к ней на руки и на плечи, чтобы прокатиться в кухню, где их ожидал завтрак. Подойдя к столу, Эбби увидела, что в спешке Патрик забыл у нее свои солнцезащитные очки. Дорога к ранчо Шелленбергеров вела на восток, и это означало, что Патрику придется щуриться, чтобы разглядеть шоссе, защищая глаза от восходящего солнца. «Ох и зол же он будет!» — подумала Эбби.
— Так ему и надо! — сообщила она птицам. — В следующий раз не будет говорить о вас всякие гадости.
Раскладывая фрукты и орехи по мисочкам и поглощая все это наравне с попугаями, Эбби пожаловалась:
— Знаете, что мне сказал этот псих? В это трудно поверить, но он заявил, что я должна выйти за него замуж, потому что больше никому не нужна!
Она отнесла птиц и мисочки обратно на веранду, которую каждую весну с помощью тропических растений из теплицы, а также подвешенных к жердочкам зеркал и игрушек превращала в вольер для птиц.
— В следующий раз, — обратилась она к птицам, — цельтесь в оба сапога.
Глава 12
День поминовения. Кто только не возвращается домой в этот праздник…
Вот о чем думал Митч Ньюкист, одной рукой удерживая шланг бензоколонки, а другой опираясь на свой «сааб». Слушая шум льющегося в бак бензина, он смотрел на дорожный указатель неподалеку и пытался понять, как ему лучше поступить. Ехать? Не ехать?
В конце января ему позвонил отец.
— Вчера умерла твоя мама, Митч, — прозвучало в телефонной трубке. — Она вышла из дома, находясь в состоянии спутанного сознания. На улице была сильная метель, и мама заблудилась. Ее нашли на кладбище Эбби Рейнолдс и Рекс Шелленбергер. Она лежала в снегу. Я подумал, что ты хотел бы об этом узнать.
Митч не знал, плакать ему или смеяться. Его мама умерла, и это просто обязано было вызвать слезы. С другой стороны, отец полагал, что он хотел бы об этом узнать.И это было почти также «забавно», как и то, что он назвал ему фамилии Эбби и Рекса, словно без этого Митч не понял бы, о ком он говорит.
Прижимая к уху трубку, он молчал и думал о том, что «забавно» — это не то слово, которое может описать отношение к нему отца. Но как Митч ни старался, он не знал, каким другим словом его можно заменить. Иронично? Незаслуженно? Наконец он остановился на варианте «жестоко», который показался ему наиболее точным.
— Как она оказалась на улице в метель? — спросил он у отца.
— Кто-то из этих чертовых сиделок не
— Мне очень жаль. Когда похороны?
— Во вторник. Ты приедешь?
— Еще не знаю. Я подумаю.
— Если тебе надо об этом подумать, — внезапно голос отца зазвучал холодно и ожесточенно, — не утруждайся. Боже мой! Ведь речь идет о твоей матери!
Стоя посреди комнаты, Митч ошеломленно покрутил головой. Последние слова отца его просто потрясли. Он почувствовал, как в груди вспыхивают и разгораются старые обиды.
— Так ты считаешь, что думать не о чем? А разве не стоит учесть то, что на похоронах будет док? II Натан тоже. Ты и в самом деле уверен, что, прежде чем свалиться им на голову, я не должен хорошенько все взвесить?
— Пора забыть прошлые обиды, — отрезал отец.
— Прошлые? — расхохотался Митч. — Ты что, издеваешься надо мной? Эти мерзавцы меня оболгали. Они хотели обвинить меня в убийстве. Они сломали мне жизнь. Точнее, сломали бы, если бы я нм это позволил. И ни ты, ни мать и пальцем не шевельнули, чтобы защитить меня от них.
— О чем ты говоришь? Мы вывезли тебя из города!
— Ты хочешь сказать, выгналименя из города?
— Мы помогли тебе поступить в хорошую школу, а потом в университет. Ты ни в чем не нуждался…
— Замолчи. Просто замолчи! Ты серьезно считаешь, что я могу просто так заявиться домой, забыв старые обиды?
— Поступай как знаешь, Митч.
В трубке раздались гудки.
Когда Митч перезвонил отцу, чтобы сообщить, что не приедет, он не стал ничего объяснять. Он не поделился с ним своим осознанием того, что в случае появления на похоронах неизбежно привлечет к себе всеобщее внимание, в то время как оно должно быть сосредоточено на покойной. Митч не сомневался, что она была бы благодарна ему за такое решение. Настояв на том, чтобы похороны были всецело посвящены матери и никому больше, он отдал ей последнюю дань уважения. Он также решил, что в ближайший День поминовения, когда его появления уже никто не будет ожидать, съездит на ее могилу, не привлекая к себе внимания и постаравшись не попасться никому на глаза.
Во всяком случае, таков был его план.
И он был на полпути к его осуществлению. Более чем на полпути, поскольку в данный момент он находился на перекрестке двух шоссе — 177 и I-70. К северу лежал Манхэттен, к западу находился Денвер, а на востоке был Канзас-Сити, где он жил последние семь лет. Строго на юг от того места, где он сейчас стоял, располагался Смолл-Плейнс. Туда вело шоссе 177, и ему оставалось преодолеть всего несколько миль. Насколько он помнил, кладбище выходило непосредственно на шоссе и располагалось к северу от города. Это позволяло навестить могилу матери, даже не заезжая в город. Он мог заскочить на кладбище, а затем сесть в машину и, никем не замеченный, вернуться домой. Но он в сотый раз задавался вопросом, в чем смысл этого путешествия. Он даже цветы не захватил, потому что не хотел, чтобы кто-то догадался, что он там побывал. И матери уже не было дела до его приезда. Хотя, возможно, ей и раньше не было до него никакого дела. К тому же все равно никто, включая отца, об этом не узнает. Так зачем вообще туда ехать?