Потерянная невинность
Шрифт:
Рекс машинально протянул руку и схватил девушку за худенькое плечо. Развернув ее лицом вверх, он ахнул. Казалось, девушка просто заснула. Рекс смотрел на ее полную грудь, на холмик живота с треугольником волос внизу, на стройные ноги, которые она поджала к животу, словно пытаясь согреться. Каким-то необъяснимым образом именно босые ступни придавали ей беззащитный вид. Между йог девушки Рекс заметил кровь. Она стекла по ее бедрам и окрасила снег в розоватый цвет.
Даже холодная и мертвая, она казалась Рексу самой красивой девушкой
Боль, подобно пуле, разорвала его грудь, превратив восемнадцатилетнее сердце в открытую рапу.
— Это теленок? Что ты тут нашел? — спросил подошедший отец. — Бог ты мой! — услышал Рекс громкий и одновременно сдавленный возглас.
Он почувствовал, что его поднимают, ставят на ноги и отталкивают в сторону.
Теперь, не сводя глаз с девушки, на коленях в снегу стоял отец.
— Господи! — снова сказал Натан Шелленбергер, поднял голову и посмотрел на Рекса так, словно тот мог ответить на все его вопросы. — Ты ее знаешь?
Рекс тупо покачал головой, отрекаясь: «Нет!»
— Позови брата.
Но когда Рекс вернулся с Патриком, отец не стал спрашивать, знает ли он умершую. Он хотел, чтобы сыновья помогли ему отнести девушку в грузовик. Все трое были рослыми и сильными, но из-за неловкой позы, в которой она замерзла, ни один из них не смог бы сделать этого самостоятельно. Отец приподнял ее голову и плечи, Патрик взялся за ноги, а Рексу пришлось сделать над собой усилие, чтобы просунуть руки ей под бедра. Все это выглядело так странно! А самым странным было то, что они несли ее в полном молчании. Рекс, пока шел с Патриком от грузовика к отцу, уже успел рассказать о том, что произошло.
— Господи Иисусе! — прошептал тогда Патрик. — Какого черта! — И спросил: — Кто она? Мы ее знаем?
У Рекса кружилась голова, губы немели от ужаса и холода, и он не ответил ни на один вопрос брата. Когда они подошли к отцу и Патрик ее увидел, то тоже умолк.
Снег шел так сильно, что Рекс уже не понимал, где находится.
Ему казалось, что они превратились в гигантских астронавтов и движутся сквозь бескрайнее пространство космоса среди триллионов крошечных сияющих звезд. Спотыкаясь и оступаясь, они сражались с ветром и снегом. Несколько раз Рексу казалось, что сейчас он уронит девушку. Несколько раз его чуть не стошнило.
У грузовика они в нерешительности остановились, не зная, что делать дальше.
— Придется положить ее в машину, — пробормотал отец.
Рекс помог поднять застывшее тело в кузов и уложить его между задней стенкой и пятидесятифунтовым мешком с кормом. Все это казалось ему таким нелепым и напрочь лишенным уважения к смерти, хотя отец и накрыл покойницу мешковиной. Но Рекс понимал, что ответом на вопрос «А что им еще оставалось делать?» было единственное слово: «Ничего». В Смолл-Плейнс не было больницы, поэтому вызвать «скорую» они не могли. Точно так же нечего былой надеяться на то, что Мак-Лафлины
Уже в кабине отец проворчал:
— Я завезу тебя домой, Рекс.
— Зачем? Куда вы едете?
— Не можем же мы на всю ночь оставить ее в кузове грузовика, сын. — Кроме сарказма, Рекс уловил в голосе отца сочувствие. — Только ничего не рассказывай маме. Я это сделаю сам.
— Да, сэр.
Слово «сэр» выскочило у него неожиданно. Иногда Рекс называл так отца, когда тот из владельца ранчо превращался в правоохранителя.
— Мы потревожили место преступления, верно? — спросил Рекс, обращаясь уже к шерифу.
— У нас не было другого выхода. Мы не могли ее там оставить.
— Почему? — угрюмо поинтересовался Патрик.
Отец поднял глаза к зеркалу заднего вида и несколько раздраженно бросил:
— Подумай сам. Забыл о койотах?
Рекс вздрогнул и сгорбился на сиденье.
— Снег уничтожит такие улики, как следы, — продолжал отец, — но он может кое-что сохранить.
— Например?
— Понятия не имею, Патрик. Увидим, когда растает.
— Папа, ты думаешь, что ее убили? — вырвалось у Рекса.
Отец не ответил на его вопрос. Вместо этого он произнес:
— Похоже, ее изнасиловали.
Изнасиловали…Это произнесенное вслух слово шокировало Рекса.
Он снова увидел красные потеки на бедрах, розовый снег под ней.
Это многозначительное слово повисло в холодном воздухе кабины. Казалось, отец ожидает реакции сыновей на свое заявление.
— А как же новорожденные телята? — спросил Патрик.
— Мы уже ничем не сможем им помочь, — отозвался отец.
— Мы их потеряем, — настаивал Патрик, как будто не было ничего важнее этого.
Рекс не выдержал и обернулся к брату.
— Она умерла,Патрик! — яростно прошипел он.
— Ну и что? Заткнись.
— Ну и что?
Патрик пожал плечами и отвернулся, уставившись в окно.
— Говнюк!
Рекс резко развернулся и с силой откинулся на спинку сиденья.
Отец не стал вмешиваться, предоставив сыновьям переваривать собственные эмоции, и сосредоточился на скользкой и опасной дороге домой. Покосившись на него, Рекс отметил мрачно стиснутые губы и нахмуренный лоб. Это могло говорить как о том, что отец напряженно думает, так и о его переживаниях из-за девушки. Впрочем, это точно так же могло объясняться плохой погодой. Рекс никогда не умел распознавать чувства отца, если только это не был гнев на сыновей. Похоже, гнев был единственной эмоцией, которую Натан Шелленбергер умел выражать открыто, не считая сдержанной и исполненной самоиронии заботы о близких. Более тонкие его чувства были скрыты от окружающих. Возможно, он предоставил проявлять их матери мальчиков, чувствительности которой хватало на всех.