Потерянная виселица (= Тень убийства)
Шрифт:
– В любом случае не аль-Мульк. М-м-м... Вы слуг на этот счет расспрашивали?
– Швейцар клянется, что в клубе подобного поручения никому не давали, если это не кто-нибудь из прислуги аль-Мулька,- ответил инспектор.- Может быть, Грэффин.
– А француз-камердинер?
– Он рано утром уехал в Париж.
Банколен кивнул с непонятной улыбкой.
– Да,- молвил он,- да. Лучше бы нам пригласить на минуточку Грэффина...
Видно, Грэффин был где-то внизу, потому что явился немедленно, как только за ним послали официанта. Был почти
– Доброе утро, джентльмены,- хрипло каркнул он. Мутные глаза взглянули на нас, опустились, снова взглянули, опять отвернулись. Он так дрожал, что зубы стучали, но старался сдержаться, изо всех сил вцепившись в сиденье стула.
– Мы обсуждаем дело,- начал Банколен,- и хотели бы кое-что выяснить...
Грэффин нервно дернул плечами, пробормотал:
– К-конечно,- и вытаращил глаза, похожие на губку.- Я... не с-совсем расположен... (Дерг!)
– Господин аль-Мульк вам, случайно, вчера не давал поручения?
– С-сэр?- вскричал Грэффин, стараясь держаться достойно, но голова невольно вертелась на шее.
– Не посылал вас к цветочнику на Кокспер-стрит?
– Н-нет. Я весь день просидел у себя. Целый день!
– Между двумя и половиной третьего?
– Определенно! Да. Я могу доказать. Официант приблизительно в это время принес полдник.
Он был до жалости беспомощным, казалось, вот-вот завопит, не спуская с Банколена остекленевшего взгляда и дергаясь.
– Я так понял,- вежливо продолжал детектив,- что вы с тех пор не видели господина аль-Мулька?
– Нет!
– Вчера вечером он, случайно, не заходил?
Грэффин снова вцепился в сиденье и быстро сказал:
– Боже, зачем вы меня спрашиваете? Нет!
– Вы по-прежнему утверждаете, что его никто не преследует?
Наступило молчание. Грэффин низко повесил голову, жизнь его покинула, он резко дергал шеей, словно глотал горячий суп. Наконец жалобно прошептал:
– Прошу прощения, джентльмены... Нельзя ли... чего-нибудь выпить...
Шумно выхлебал принесенное виски, какое-то время тяжело дышал, потом дрожь унялась. Но теперь он начал хитрить и грубить, сверкая глазами на пятнистом лице.
– Я хочу повторить, друг мой, вопрос, который задавал вам вчера, и проверить, обдумали ли вы ответ. Давно вы служите у господина аль-Мулька?
– Ясно,- уклончиво ответил Грэффин.- Хотите меня подловить, а? Ладно, я вам вчера говорил, что шесть лет назад встретился с ним в Каире. Вы... наверно, военный, да? Выяснили, что меня выкинули со службы десять лет назад и что я никогда не был в Каире. Ладно, я в Париже с ним познакомился. А вам вчера соврал.
– Странно! Зачем вы это сделали?
– Не ваше дело,- буркнул Грэффин в свой стакан, из-за края которого выглянул один красный глаз.
– Полагаю, ваши секретарские обязанности не слишком обременительны?
Все громко рассмеялись.
– Но, должно быть, господин аль-Мульк никогда не жалел об этих
Грэффин таким причудливым жестом поставил стакан, что я на мгновение посчитал его вдруг протрезвевшим. Он вытаращил глаза, на щеке забился нервный тик.
– Я требую извинений, дорогой сэр,- смиренно заявил он после паузы.
– Ну, ну, я не хотел оскорбить вас, друг мой. Только еще одно. Вам, безусловно, известно, что господин аль-Мульк принял меры против покушения на его жизнь?
– О... да.
– Но вы понятия не имеете, чего именно он опасался?
– Абсолютно никакого!- энергично подался вперед Грэффин.- Клянусь!..
– Гм... да... Кстати, шофер был вооружен?
– Вооружен? А! Вы спрашиваете, было ли у него оружие? Да, я знаю, потому что аль-Мульк дал ему мой пистолет. Револьвер "смит-и-вессон". 45-й калибр, длинноствольный, с рукояткой из слоновой кости. Смайл им очень гордился, с удовольствием начищал.
Со своего места я хорошо видел освещенное настольной лампой лицо Банколена. При этих словах бородатая челюсть окостенела, припухшие глаза лениво опустились, он мягко забарабанил по скатерти пальцами.
– Спасибо. Можно вас попросить, лейтенант, на какое-то время остаться здесь, в клубе? Может быть, нам придется зайти в апартаменты господина аль-Мулька и понадобится ваша помощь.
Грэффин кивнул и встал. Мутные голубые глаза моргнули пару раз, но он ничего не сказал, объяснил только, что должен распорядиться о похоронах шофера. Потом выскочил из гостиной.
– Я уже думал,- мрачно заметил Толбот,- что надо бы осмотреть его номер, если это позволительно...
– Грэффин!- пробормотал Банколен.- Почему он так упорно настаивает, что Джек Кетч не преследует аль-Мулька? Почему ничего не рассказывает о таинственных посылках с синей печатью? С синей печатью, на которой стоит буква "К" - монограмма Джека Кетча! О посылках с синей печатью, которые постоянно получал аль-Мульк? Почему лжет о моменте знакомства с аль-Мульком? Зачем тому держать пьяницу секретаря, который не только не в состоянии выполнять свои обязанности, но даже не скрывает пренебрежения ими? В любом случае, для чего аль-Мульку секретарь? Понимаете, инспектор?- обратился он к Толботу.- Вот где разгадка. И Грэффин чуть не лишился рассудка, услышав вопрос...- Банколен с тайной улыбкой кивнул.- Мало-помалу кусочки встают на места. Единственное слабое место в хитром плане Джека Кетча - Грэффин, сам Грэффин.
Толбот выпрямился на стуле.
– Вы хотите сказать... Не сбивайте меня с толку, сэр!- рявкнул он.Игрушка появилась в номере аль-Мулька, когда там был один Грэффин. Он клянется, что она появилась сама собой, из пустоты,- это бред. Мы решили, что Джек Кетч живет в клубе. Если можно опровергнуть заявление Грэффина, будто он весь вечер провел в клубе...
– Если это вам удастся, инспектор, чего вы добьетесь? Куда он ходил? И мы снова вернемся к старому вопросу, поистине важному: где находится Гиблая улица?