Потерянное одиночество
Шрифт:
Обуздав свой гнев и раздражение, опустошенная от столь негативных эмоций, я вернулась домой и завалилась спать. Прошло полночи, когда у меня начался зуд в указательном пальце на котором была метка, ведущая к Фиалочке. Я как могла игнорировала это, но когда зуд превратился в ноющую боль, то проснулась окончательно. Потянулась к ней по нашей связи с четким желанием устроить ей взбучку.
– Лилия умирает! Ему очень плохо! – в отчаянии прокричала она, как только почувствовала что я на связи.
Я сдержала ругательство, не стоит поминать Тьму среди ночи,
Открыв дверь, я замерла на пороге, в ужасе осматривая комнату. Флерс лежал на боку, крылья его были тусклы и прозрачны, самое страшное было то, что все цветы в комнате погибли. Он тянул из них силу, флерс никогда не убьет растение, если не пытается спасти свою жизнь. Я непонятно отчего подкралась на цыпочках, всматриваясь в него vis-зрением. Черная дыра как от смертельного проклятия зияла на сердце, сердечный центр, основной у флерсов, был уничтожен. Я в ужасе поискала нити связывающие дыру и меня, думая что вдруг все же незаметно для себя прокляла его, но нет, дыра вообще не имела связей.
– Лилия, что с тобой? – тихо спросила я, - Что происходит?
Он открыл тусклые глаза, полные боли.
– Я не могу…
– Что ты не можешь?
– Не могу жить…
– Лилия, не дури, есть Фиалочка, есть Незабудка – ты нужен им. Кто их научит всему, если не ты?
– Я многое успел передать Фиалочке, да и вы их не бросите, не оставите в беде, я знаю.
– Лилия! – я не находила слов. Что значит не могу жить?
– Лилия, почему вдруг? Ты сам это сделал? – я несмело указала на дыру.
– Да, оно само… Я пытался спастись… Цветы убил… Зря…
Тут до меня окончательно дошло, что еще несколько минут и он умрет. Истает или превратится в землю. Меня накрыло волной ужаса.
– Не смей умирать! Слышишь, не смей! – истерично крикнула я, захлебываясь слезами, и встряхнула его.
Он лишь виновато улыбнулся.
– Почему? Почему? – я уже рыдала в голос.
– Я столько столетий, после смерти Матерей не встречал никого хоть чуть похожего на них, а тут вы… Вы правы, я виноват, я обманывал вас, использовал… Не верил. А надо было довериться. Вы б помогли… - последнее он прошептал еле слышно.
Я понимала, что пуста до донышка, сначала вспышка ярости выела почти все, а теперь и остаток уничтожен горем и страхом.
– Лилия живи! Живи, я все прощаю, - шептала я прижимая его к себе, стараясь выдавить из себя хоть каплю белого и зеленого. Ничего не выходило.
– Пожалуйста, умоляю, живи! – слезно упрашивала я.
Он напрягся, из последних сил пытаясь как-то затянуть дыру, на доли мгновения появилась надежда, но нет…. Глаза его закрылись, и я в ужасе и какой-то смутной, безотчетной надежде крикнула
– Па-па!!!
– а мысленно вышло – «Календула»
«- Вам надо уходить, я задержу его. Надежды, что он пощадит нас – нет. Ты помнишь место?
Мама кивает, я у нее на руках.
Папа,
– Малышка, Пати, я не родной отец тебе, ты помнишь. Твой отец скачет сюда, он убьет меня и маму, если она не убежит. Я останусь. Я очень люблю тебя и хочу сделать тебе подарок, ты примешь его?
Я киваю, мне хочется плакать, потому что понимаю, что грядет что-то ужасное.
– Не плачь малышка, ты выживешь, что бы ни случилось, ты дочь Винье, и он не причинит тебе зла.
Он одной рукой держит меня, другой гладит по лицу, и я успокаиваюсь от этих прикосновений. Папа-флерс целует меня в лоб, вливая силу, много силы, очень много. А потом так же целует там, где сердце и отдает еще больше, я вдруг начинаю видеть светло зеленый поток, идущий от него ко мне, вижу как папа тускнеет, а я сама начинаю сиять. Он влил все, что у него было, а потом сосредоточился, и сила, бурлившая во мне, собралась в два цветка календулы – один в голове, другой в сердце.
– Ну вот, малышка, тот, что в голове, поможет тебе слышать нас и близких по крови и силе. А тот, что в сердце, просто резерв на крайний случай…»
Видение казалось долгим, но длилось лишь пару ударов сердца, я чувствовала, что Лилия еще жив. Резерв… Странно, никогда раньше не видела в себе цветка, я мысленно потянулась к нему и просто попросила раскрытья. Он послушался. Я взорвалась бело-зеленой силой, и она выхлестнулась из меня, окутав нас с Лилией.
Я направила силу в него, пытаясь представить его vis-центр таким, каким видела несколько часов назад. Лилия открыл глаза.
– Помогай, - шепнула я.
Я потеряла счет времени, помогая латать дыру и направляя силу к флерсу. Получилось! Лилия начал обретать плоть и вес, и я только сейчас поняла, насколько он был невесомым, как призрак. Сила не унималась, радостно носясь вокруг нас и через нас. Поняв, что все страшное позади, я облегченно рассмеялась, правда немного истерично, крепко прижимая к себе Лилию почти придушив его. «Гаденыш, любимый гаденыш» - билось в голове - «Жив!!!»
Сила наконец чуть остепенилась и оплела нас двоих коконом, а я ослабила свои объятия и заглянула флерсу в лицо. Вина и надежда… Я немного грустно погладила его по щеке
– «Прощаю. Все прощаю за то, что выжил», - слова между нами были не нужны, мы отчетливо слышали мысли друг друга.
В ответ – теплая радость и обещание быть хорошим сыном и никогда меня не расстраивать.
Мы оба были истощены донельзя, я посмотрела на наш общий кокон, примеряясь как лучше его подчинить и поделить, ища, за что можно было бы ухватиться. Лилия, как и я, ласково потянулся к силе, и она как послушный зверек прильнув к нам, разделилась ровно поровну и легко вошла в центры, заструилась по артериям. Я почувствовала себя ожившей, но все равно очень слабой.