Потерянное Освобождение
Шрифт:
— Да, лорд, Нестил старший, — ответил Агапито.
— Тогда он возьмет третью группу. Продвигайтесь боевыми отделениями по пять человек на расстоянии в десять метров и с интервалом двадцать метров между отделениями. Все ясно?
— Да, лорд, — сказал Агапито. — Я начну инструктаж.
— Работа кажется слишком опасной ради сомнительной награды, — произнес Аркат. — Надеюсь, оно того стоит.
Обдумав слова Арката, примарху понадобилась минута, чтобы оценить дальнейшие действия. Когда Гвардия Ворона войдет в Лабиринт, Коракс и его воины уже не смогут повернуть назад.
— Стоит, кустодий, — заверил Коракс Арката. — Император не приложил бы столько усилий, чтобы защитить нечто, не имеющее ценности. Генотех содержит секреты нашего создания, благодаря которым войска Императора умножатся стократно. Когда Гвардия Ворона нанесет удар по Гору, ты будешь доволен за сделанный выбор.
— Если мы выживем, — заметил Аркат.
— Это уже зависит от твоей дисциплинированности и скорости реакции, — ответил Коракс. — Не сомневаюсь, у кустодиев они на должном уровне.
Кивнув, Аркат вернулся к своим людям. По огромному залу загрохотали ботинки, когда Гвардейцы Ворона заняли указанные позиции. Коракс не слушал переговоры по воксу. Он закрыл глаза, представив Лабиринт. После завершения строительства сюда не ступала нога человека, поэтому примарх знал его изначальную планировку по схемам, которые вживил ему Император.
Повелитель человечества спроектировал структуру, чтобы перехитрить любого противника, но передал Кораксу достаточно знаний, тем самим предоставив ему преимущество. Теперь только от примарха зависело принятие правильных решений. Еще на Ликее старик Геб научил Коракса взламывать замки, но сейчас ему предстояло вскрыть сложнейший замок во всем Империуме, который создал сам Император.
Он сделал глубокий вдох, сосредоточившись на первых пятидесяти метрах Лабиринта. По тому, как воины преодолеют это расстояние, он поймет, сможет ли взломать структуру. Если же нет…
Коракс выругал себя за сиюминутное сомнение. Поражения не будет. Он не мог допустить его. Примарх не сказал Агапито, но в расчетах он допускал десять процентов потерь. Если все так и случится, то нельзя допустить, чтобы кустодии и Гвардейцы Ворона, которые отдадут свои жизни в Лабиринте, умерли напрасно.
Он выдохнул.
Время начинать.
Сквозь растрескавшиеся плитки крыши проникал гул воздушных барж, непрерывным потоком несущихся в загрязненных небесах Киавара. Из-за постоянного дребезжания то и дело сыпалась пыль, блестящая на солнечном свете, который пробивался сквозь трещины между плохо подогнанных настенных плит. В рабочей лачуге царила тьма, за исключением этих лучиков, которые создавали тусклый круг света в центре комнаты и высвечивали стоящие вдоль стен машины и инструменты. В воздухе стоял густой запах ржавчины, с небольшого кульверта под сломанной раковиной в стене напротив двери капала вода.
Омегон услышал шаги по металлическому помосту. Скрытый тенями, он оставался неподвижным, продолжая сжимать болтер.
Дверь со скрипом отворилась, и на свету закружились хлопья окисленного железа. Снаружи дверь освещал стробирующий фонарь, свет которого мерцал в красном тумане загрязненного ржавчиной воздуха. В проеме возник силуэт в свободном мундире и мешковатых штанах. Он бросил опасливый взгляд через плечо, прежде чем переступить порог и затворить за собой дверь, скрыв навигационные огни пролетавшей мимо воздушной баржи.
— Советник Эффрит? — позвал человек, ступив в тонкий лучик света. Его зрачки были расширены, безуспешно пытаясь проникнуть сквозь покров сумрака. От Омегона не укрылось, что его одежда было хорошего покроя, в стиле, предпочитаемом членами гильдий до прихода Механикум. Фигура мужчины была скрыта под слоями расшитых узорами одеяний, но по изможденному лицу и рукам, увитых выступающими венами, Омегон понял, что тот едва держится на ногах, его кожа сморщилась от десятилетий антиагапики. Голос его оказался столь же тонким, как и тело. — Это Арманд Элоки.
— Я вижу, кто ты, — произнес Омегон. В горле примарха завибрировал голосовой модулятор, прибавив голосу две октавы. — Добро пожаловать.
— Я не вижу тебя, — заявил Элоки.
— Так пока будет лучше, — ответил Омегон. — Слева кресло. Располагайся.
— Так встречаться довольно рискованно, — взгляд Элоки нервно метался, не в силах обнаружить Омегона. Он не садился.
— За тобой никто не следил, — уверил его примарх. — Ты вернешься обратно в гильдию так же, как попал сюда, не возбуждая подозрений.
— И все же это ничем неоправданный риск.
— Пожалуйста, присаживайся, мастер гильдии, — сказал Омегон. — Нам придется немного подождать.
— Подождать? — в голос Элоки вкралась паника. Омегон улыбнулся во мраке. Хорошо, что мастер гильдии со своими союзниками ничего не принимали на веру. По правде говоря, у них не было причины быть подозрительными. Механикум не догадывались о готовящемся заговоре, но Омегону, предпочитавшему постоянную секретность, требовалось, чтобы его пешки всегда оставались бдительными. К тому же нервозность ослабляла их позиции в ходе переговоров.
— Садись, — Омегон не рявкнул и не прорычал слово, но лишь добавил толику властности, благодаря которой его воины бесстрашно шли в бой, а оперативники отправлялись на самоубийственные задания.
Элоки нерешительно сел в шаткое кресло, обивку которого протерли поколения рабочих, приползавших в эту нору, чтобы насладиться недолгим отдыхом после работы на верфях внизу. Им не пользовались уже многие годы с тех пор, как пришли Механикум.
— В последнее время твои дела идут неважно, — раздался из мрака тихий, сочувственный голос Омегона. — Некогда твоя гильдия властвовала над Киаваром, а теперь ты превратился в служку Механикум. На тебя, мастер гильдии, трудился целый континент, а население луны в поте лица добывало руду и минералы для гильдейских мастерских. Ты был могущественным и купался в роскоши. Скучаешь ли по тем временам, мастер гильдии?