Потерянные души

Мюллер Челси

Калли не потрудилась отвечать согласием на подобное.

— Ты всегда ходил в этот собор?

— Нет, пока Генри не получил чин.

— Должно быть, то ещё приключение.

Калли, может, и приходилось ночами красться по подозрительным паркам в поисках Джоша, а в девять лет она столько времени торчала перед казино, что знала в лицо всех сдающих карты в блэк-джеке, но хотя бы никто в её семье не являлся святошей в буквальном смысле слова.

— Это была литургия на два с лишним часа.

— Оооу.

— Вот именно, — Дерек открыл дверь перед

Калли. — Я подожду здесь. Помни, нам надо пошевеливаться.

Как будто она могла об этом забыть.

Окна святилища заливало полуденное солнце. Святые смотрели, как она идёт к исповедальням. Каждая церковь казалась Калли огромной. Что-то в этих высоких потолках неизменно вызывало у неё желание съёжиться, но кафедральный собор обладал поистине исполинскими размерами: узорные канделябры, замысловатая роспись и изящное плетение ковра.

Калли шла вдоль правого края помещения. По краю ковра золотой нитью на богатом тёмно-красном фоне излагалась история Святого Стефана и его мученичества. Его жертва воспевалась в своём сиятельном величии и уступала краю поношенной ковровой дорожки. Если бы у Калли имелось право голоса в таких вещах, она бы предложила пустить деньги на кормление бездомных и увеличение мест для реабилитации и лечения душевнобольных в городе, а не вплетать золото в то, что люди топтали ногами, но никому не было никакого дела до того, что она думала.

Отец Генри вышел из исповедальни, расположенной ближе всего к ней. Он был одет в простую чёрную рясу и неизменный белый воротничок.

— Калли?

— Не хотела напугать, — произнесла она.

— О, нет, всё в порядке, — он одёрнул рукава. — Мой брат с тобой?

Калли кивком головы показала на вход.

— Он ждёт меня снаружи.

— В таком случае, чем я могу помочь тебе сегодня? Тебе нужно покаяться?

Осуждение скользнуло по ней, и масляный осадок забил её поры, наглядно объясняя, почему Дерек недолюбливал своего брата.

— Никакого покаяния, отец Генри. Мне нужен доступ, — она попыталась вложить в свои слова нужное количество многозначительности, но в то же время не говорить, как загадочный придурок.

— Что-что?

Твою ж мать. Калли подняла запястье.

— Мне надо спуститься вниз, — она не собиралась произносить слова «колодец душ». Только не в открытую. Не с тем, кого она едва знала. И уж точно не с тем, кто намекал, что ей надо покаяться в своих грехах. Он не ошибался, она действительно допустила колоссальные ошибки, но они принадлежали ей. Она признавала их.

Священник поколебался. Окинул взглядом комнату. Они были наедине с эхом Бога и его святых.

— Ты уверена?

Это начинало надоедать. У неё не было времени на переговоры. У неё не было времени на попытки понравиться брату её бойфренда. Ей нужны эти души, и побыстрее. Фляжка в её кармане завибрировала, словно соглашаясь.

— Абсолютно, — рявкнула Калли. — И время поджимает. Вы можете провести меня туда, или мне надо попросить кого-нибудь другого?

Он заламывал руки, но его голос звучал твёрдо.

— Я могу проводить

тебя туда. Дело лишь в том, что Заклинатель Душ — отнюдь не набожный человек, — вот уж действительно. Отец Генри опять глянул через плечо. Далее он продолжил приглушенным шёпотом. — Несмотря на его… помощь. Он не на нашей стороне. Я не знаю, что сделало его таким, но я вовсе не желаю подобного тебе или Дереку.

Хотя бы этот парень честен. Она должна отдать священнику должное за это.

— Я не пытаюсь влезть в эту игру, но у меня есть обязательства. Я должна защитить нас — себя и Дерека — и это означает, что сейчас я должна спуститься вниз, — Калли не стала расписывать последствия, потому что не знала точно, какими они будут. Что бы ни произошло в случае провала, пострадают они оба. Это не ложь, и отец Генри это знал.

— Ладно, — в этот раз он ответил увереннее. — Я не смогу спуститься вниз с тобой. Я ещё не получил одобрения, но я могу отпереть дверь. Ты знаешь, что делать?

Калли понятия не имела, как это пройдёт в одиночку. Когда она прежде была здесь, у неё было дохрена времени и никакого давления. Но Генри не нужно знать об этом. Обременять его своими страхами, проблемами или, чёрт подери, её грехами — это уже слишком. Не стоит взваливать это на брата её бойфренда, каким бы осуждающим он ни был. Сейчас они, может, и не близки, но семья имела значение.

— Я справлюсь, — Калли небрежно бросила эти слова в его адрес и понадеялась, что это правда.

Плюшевые ковры приглушали их шаги, но бледно-голубой свет мерцал лишь на плече Калли. Тошнотворное ощущение того, что кто-то за ней наблюдает, бурлило в её нутре, но может, это всё церковь. Калли так долго сюда не совалась, что уже отвыкла от ощущения присутствия в этих стенах. Она отбросила эту мысль прежде, чем отец Генри опять повернулся к ней лицом.

Он вытащил один-единственный окислившийся универсальный ключ из серебра. Металл не гармонировал с тёплым деревом исповедален, но очертания летящей птички на головке ключа совпадало. Ястреб перекликался с орнаментом на последней исповедальне, которую теперь отпёр отец Генри. На той, что была помечена той же хищной птичкой, которую Калли носила на внутренней стороне своего запястья.

— Да пребудет Он с тобой, вознесёт тебя на небеса, — слова были стандартными.

Заученный ответ так и рвался с губ Калли, но она сдержала эти слова. Священник не озвучивал стандартное прощание. Теперь слова значили больше. Они были настоящими, и Калли отнеслась к ним как к таковым.

— Спасибо. Я быстро, — ну, она собиралась попытаться побыстрее.

Калли шагнула в исповедальню. Дверь позади неё закрылась, и она сделала первый ужасающий шаг на лестничный пролёт. Гладкие чёрные линии ястреба на её коже начали мерцать и пощипывать. Калли вслепую потянулась вправо. Её ладонь нащупала скользкое дерево. Она опускала пальцы ниже, ниже, пока не нашла выключатель. Один-единственный светильник загорелся сбоку от неё. Лампа и зажигалка лежали на маленьком столике в нескольких футах впереди.