Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)

Келли Джерард

– Саймон, – начал Холмс, – боюсь, у нас не так уж много времени, поэтому попрошу вас сразу рассказать обо всем, что связано с этим делом. Если вы ждете от меня помощи, я желаю услышать от вас только правду.

Улыбка исчезла с лица молодого человека. Он тяжело вздохнул:

– Хоть я и не убивал Арнольда Сомса, мистер Холмс, если я поведаю вам всю правду, то скорее всего отправлюсь на виселицу. – Он опустился на край койки и пояснил: – Именно по этой причине я рассказал инспектору Хопкинсу так мало. Правда заключается в том, что я действительно был в церкви и действительно угрожал алтарнику.

– Что вас связывало с Сомсом? – спросил Холмс.

– Он был моим приемным отцом, – на мгновение запнувшись, ответил Юргенс.

– Анна

никогда мне об этом не рассказывала, – заметил я.

– Она и не знала, – мотнул головой Саймон. – Я ненавидел его, не хотел его знать и потому скрывал его существование.

– Не могли бы вы начать с самого начала? – попросил Холмс.

Саймон со вздохом кивнул:

– Мой отец был норвежский моряк по имени Арни Юргенс. Он, как и я, был здоровяком. Моя мать в шутку называла его Викингом и души в нем не чаяла. Он пропал в море – его корабль под названием «Мирамар» пропал с концами у Азорских островов. В тот год, когда это случилось, мне исполнилось девять лет. Даже когда отец был жив, мы, мягко говоря, не швырялись деньгами, а после его смерти нам пришлось на своей шкуре узнать, что такое настоящая нужда. Мою мать никак нельзя назвать сильной женщиной. Да, она работала прачкой, убиралась в домах у богачей, но мы все равно не могли свести концы с концами. И тут появился Арнольд Сомс. Он давно на матушку глаз положил, а тут, после смерти отца, принялся ухаживать с утроенной силой. Не удивительно – моя мать все еще оставалась красивой женщиной. Я уверен, она никогда не любила алтарника. Она сама говорила, что никто не сможет ей заменить моего отца. Впрочем, Сомс не хотел уступать, и наконец она сдалась. По сути дела, матушка вышла за него только из-за меня, пусть она этого никогда и не признавала. Конечно, жизнь пошла на лад. Поначалу все было прекрасно и Сомс хорошо с нами обращался, но со временем он все чаще стал показывать свое истинное лицо. У него был дикий, буйный нрав. Даже самая ничтожная мелочь могла вызвать приступ ярости, которая, как правило, обрушивалась на меня. Он регулярно порол меня ремнем, причем порой даже без всякого повода с моей стороны. Такое впечатление, что истязания доставляли ему удовольствие. Он порол меня лишь в то время, когда матери не было рядом, и всякий раз грозился выдрать еще сильнее, если я ей все расскажу. Я ушел из дому в день совершеннолетия. Теперь я работаю строителем. Бьюсь об заклад, никто из каменщиков во всем белом свете не сможет поднять разом столько кирпичей, сколько поднимаю я, – с гордостью закончил он.

– Думаю, так оно и есть, – улыбнулся Холмс.

– Не думайте, я человек честолюбивый. Я не собираюсь всю жизнь провести на стройке. Мой бывший школьный учитель мистер Хендерсон преподает мне по вечерам, а Анна помогает с математикой.

– Это очень похвально, Саймон, – согласился Холмс, – но мне хотелось бы услышать о том, что случилось в понедельник вечером в церкви Святого Альбана.

– Я как раз навещал мать, – вздохнул здоровяк. – Я хожу к ней каждый понедельник, когда Сомс в церкви. И вот захожу я в дом, а она плачет и пытается прикрыть ссадину на щеке. Сначала она принялась убеждать меня, что сама ушиблась о дверь, но потом все-таки призналась, что это Сомс ее поколотил. Я потом вспомнил, что и до этого порой замечал у нее то синяк, то ссадину, но она всякий раз придумывала какое-нибудь невинное объяснение. Раньше я думал, что этот выродок бьет только меня, потому что я ему неродной сын и потому что ему приятно видеть мои слезы, а тут до меня дошло, что он постоянно поднимает руку на мою мать, самое нежное, любящее и прекрасное создание во всем Лондоне. У меня как кровавая пелена на глаза упала. Я хотел убить его, да, я этого не отрицаю, но мама заставила дать ей обещание не трогать его, а я никогда не мог отказать матери.

Саймон сглотнул слезы и разжал пальцы, которые от ярости стиснул в кулаки. Сделав глубокий вздох, он продолжил:

– Я пообещал ей оставить его в живых, но сказал, что поговорю с ним. Предупрежу, что, если он еще

раз хоть пальцем ее тронет, ему конец. Я отправился прямиком в церковь. Подхожу к дверям, а он тут как тут – выходит. Ну, я его схватил за горло, поднял в воздух и тряхнул пару раз, знаете, как порой терьер трясет зажатую в зубах крысу. Я прорычал ему в лицо, что если он хоть раз еще обидит мать, то я прикончу его, а он рыдал и умолял не трогать его. Трус и подонок. Я отпустил его, развернулся и ушел. Больше я его не видел.

– И куда же вы направились?

– Да так, решил прогуляться, чтобы успокоиться. Шел куда глаза глядят, не разбирая дороги, пока не увидел перед собой постоялый двор с кабачком. Дай, думаю, кружечку эля выпью. Там меня и арестовали.

– Я вам сейчас задам один вопрос, на который вы уже наверняка отвечали. И тем не менее я хочу лично услышать ваш ответ. – Холмс откашлялся. – Итак, это вы убили Арнольда Сомса?

– Нет, сэр. Не убивал я его. Господь тому свидетель.

– А кто тогда, как вы считаете? Не снегу никаких других отпечатков ботинок, кроме ваших, не нашли.

Молодой человек растерянно пожал плечами:

– Полагаете, мистер Холмс, я сам об этом не думал? Часами башку ломал. Такое впечатление, что сам Господь лишил жизни эту тварь. Арнольд Сомс был двуличным негодяем. Все считали его тихим богобоязненным человеком, но на самом деле он был настоящим отродьем Сатаны. Бога, мистер Холмс, не обманешь, Он видел, каков Сомс на самом деле, и, полагаю, это зрелище Его ничуть не радовало.

– Подобное объяснение вряд ли удовлетворит Центральный уголовный суд Лондона, – покачал головой Холмс.

Саймон с мрачным видом кивнул:

– Я же предупреждал, что если расскажу вам правду, то тем более отправлюсь на виселицу.

Инспектор Хопкинс демонстративно взглянул на часы.

– Саймон, – промолвил Холмс, – не буду вам врать, вы в отчаянном положении. Я сделаю все, что смогу, но хочу заранее предупредить вас, чтобы вы зря не надеялись. – Надев шляпу, он добавил: – Возможно, мы еще встретимся.

– Спасибо, мистер Холмс. И вам огромное спасибо, доктор Уотсон.

Я передал бедолаге привет от Анны, и мы вышли из камеры.

– Скажите, инспектор, – спросил Холмс Хопкинса, после того как мы снова вернулись к нему в кабинет, – а констебль, которого вы поставили охранять церковный двор, все еще там?

– Да, – подтвердил Хопкинс. – Но сегодня утром я собирался его отозвать. У нас и так есть все улики.

– Прошу вас, инспектор, не могли бы вы оставить его на посту еще на несколько часов? Мне хотелось бы осмотреть место происшествия. Вы позволите это сделать?

– Конечно, мистер Холмс, о чем речь. А теперь, джентльмены, прошу меня извинить. Мне пора.

– Разумеется, инспектор. А как же фотографии?

– Ах да. Я распоряжусь отправить их вам на Бейкер-стрит. Вас это устроит?

– Более чем. Благодарю вас. Ваша предупредительность и готовность помочь превосходят мои самые смелые ожидания.

Хопкинс встал из-за стола:

– Если вы хотите прямо сейчас отправиться на место преступления, можем поехать вместе – я как раз направляюсь в сторону Воксхоллского моста.

– Ну да, конечно, – понимающе кивнул Холмс, – вы собираетесь лично взглянуть, как успехи у ваших подчиненных, которые в данный момент прочесывают дно под мостом.

– Откуда вам это известно? – пристально глянул на моего друга Хопкинс.

– Наверняка я не знал, – пожал плечами Холмс. – Я пришел к этому достаточно очевидному выводу, просто рассуждая логически. Во-первых, вы сами сказали, что орудие убийства найдено не было. Во-вторых, вы упомянули, что Саймон перешел Темзу по Воксхоллскому мосту. Лучший способ избавиться от оружия – бросить его в реку.

– Вы, как всегда, совершенно правы, мистер Холмс, – улыбнулся Хопкинс.

Некоторое время спустя мы уже ехали в экипаже в сторону Кеннингтона. Выпавший снег приглушал цокот копыт и стук колес. Примерно на середине моста Хопкинс приказал кучеру остановиться, и мы вышли.