Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
Шрифт:
Инспектор перегнулся через ограду моста и крикнул вниз:
– Ну как, Батлер? Что-нибудь нашли?
– Ничего, сэр, – донесся до нас едва слышный ответ.
Мы с Холмсом подошли к ограде и посмотрели на реку, где плавала лодка с полицейскими. Три констебля держали в руках стальные цепи, а четвертый сидел на веслах.
– Насколько я понимаю, на конце цепей железные крючья-кошки? – уточнил Холмс.
– Разумеется, – кивнул Хопкинс, – а что еще?
– Прикажите своим людям вместо кошек прикрепить к цепям магниты посильней. Кошками вы вряд ли подцепите орудие убийства. Ведь у него длинное
– Прекрасная мысль, мистер Холмс. Не думайте, что я гордец, не слушающий чужих советов. Попробуем последовать вашей рекомендации.
– Мы с Уотсоном дойдем отсюда до церкви пешком, – промолвил Холмс. – Еще раз большое вам спасибо, инспектор.
Мы пожали Хопкинсу руку и отправились по мосту по направлению к церкви Святого Альбана. Инспектор крикнул нам вслед:
– Констебля, что дежурит у церковной ограды, зовут Дженнингс. Скажете, что вы от меня, и он вас пропустит.
– Отлично, инспектор.
Когда мы отошли на достаточное расстояние, Холмс повернулся ко мне и произнес:
– Я предложил вам прогуляться до церкви пешком не случайно. Мне хотелось без лишних свидетелей обсудить с вами обстоятельства этого дела. Что вы думаете о Саймоне? Кто он, на ваш взгляд, – простодушный, наивный парень или самый главный дурак во всем христианском мире?
– Что вы имеете в виду, Холмс?
– Видите ли, старина, исходя из личного опыта, смею вас заверить, что самый недалекий мелкий воришка, промышляющий в грузовом порту, смог бы придумать более правдоподобную историю, чем та, что нам поведал Саймон. Буквально каждое последующее предложение в его рассказе все туже и туже затягивало петлю на его шее.
Я согласно кивнул и признался:
– Должен сказать, Холмс, что именно по этой причине я склонен ему верить. Впрочем, как вам самому известно, я не очень хорошо разбираюсь в людях.
– Вы совершенно правы, Уотсон, – улыбнулся Холмс. – Вы один из самых честных, благородных людей, которых мне доводилось знать. К несчастью, вы склонны приписывать эти прекрасные черты своего характера другим людям, тогда как на самом деле ими обладают лишь очень немногие. – Не желая вгонять меня в краску, Холмс поспешил продолжить: – Как вы думаете, не мог ли Саймон совершить преступление в состоянии помутнения рассудка и потому не помнить о нем?
Я заметил:
– Честно говоря, это не совсем моя область, однако я недавно читал несколько научных статей, как раз посвященных подобным расстройствам психической деятельности. В Вене над этим работает Йозеф Брейер, а в Париже – Жан-Мартен Шарко. Согласно гипотезе, порой психическая травма от драматического события настолько сильна, что разум отказывается верить в реальность случившегося. Я, повторюсь, не специалист, однако, на мой взгляд, Саймон совершенно здоров – как физически, так и умственно.
Несколько минут Холмс пребывал в задумчивости. Наконец он произнес:
– Насколько я могу судить, о невиновности Саймона свидетельствуют два обстоятельства. Во-первых, его рассказ столь очевидно ставит под удар его самого, что он просто должен оказаться правдой. Во-вторых, Хопкинс утверждает, что алтарник был убит заточкой или клинком схожего характера. Дело в том, что Саймону Юргенсу не нужно оружие, чтобы убить человека. Если бы он захотел, он сломал бы шею Сомса словно гнилую ветку. Алтарник – мужчина немаленьких габаритов, однако я вполне верю, что Саймон в ярости мог поднять его и несколько раз тряхнуть. Такой человек, как Юргенс, вряд ли воспользовался бы заточкой.
Некоторое время мы шли в молчании. Вдруг Холмс задумчиво изрек:
– Знаете, Уотсон, чтобы нанести колотую рану, вовсе не обязательно находиться в непосредственной близости от жертвы.
– Убийца мог швырнуть копье или пику, – предположил я.
– Или, что более вероятно, выстрелил из лука или арбалета.
– А в этом что-то есть, Холмс! – воодушевился я. – Надо пройтись вдоль церковной ограды – весьма вероятно, нам удастся обнаружить следы убийцы. Кроме того, – взволнованно продолжил я, – убийца мог прикрепить к концу стрелы или болта [9] веревку и за нее вытянуть орудие убийства назад, не рискуя при этом оставить следы на снегу церковного двора.
9
Особая стрела для арбалета, обычно короче и толще лучных стрел.
Нельзя сказать, что мои слова привели Холмса в восторг.
– Простите, старина, – покачал он головой, – но в вашей версии есть пара слабых мест.
– Каких, например?
– Во-первых, угол вхождения орудия убийства в тело: тридцать два градуса к вертикали. Это означает, что болт или, скажем, дротик ударил алтарника на излете, а значит, был выпущен на значительном расстоянии. Какая уж тут веревка, скажите на милость!
Я почувствовал себя совершенно раздавленным. Холмс был абсолютно прав.
– Во-вторых, – продолжил Холмс, – не будем забывать, что орудие убийства застряло в позвонке. Чтобы его вытащить, надо было приложить весьма значительное усилие. Веревка вряд ли выдержала бы.
– Вы, как всегда, правы, старина, – уныло кивнул я.
– Кстати сказать, – произнес Холмс, – за разговорами мы сами не заметили, как дошли. Насколько я понимаю, скучающий страж закона, который виднеется вон там, впереди, и есть один из полицейских Хопкинса. Констебль Дженнингс? – спросил мой друг, когда мы подошли поближе.
– Да, сэр, – козырнул полицейский.
– Инспектор Хопкинс просил передать вам привет и благодарность за службу. Кроме того, он велел вам пропустить нас. Меня зовут Шерлок Холмс, а это – мой коллега доктор Уотсон.
– Хорошо, сэр. Конечно же, я о вас слышал. Скажите, а инспектор не сказал, когда меня снимут с поста?
– По мне, Дженнингс, вы можете уйти сразу после того, как мы закончим. Впрочем, не сомневаюсь, Хопкинс и так пришлет за вами в самое ближайшее время.
Холмс двинулся через ворота к церкви, и я последовал за ним. Рядом с воротами мне бросился в глаза висевший на стене щит с объявлением, призывающим паству жертвовать средства на ремонт крыши храма. Взглянув наверх, я увидел, что крыша действительно нуждается в немедленной починке: кровельные желоба покосились, а часть водостоков и вовсе отсутствовала. Я поспешил за Холмсом. Позади что-то бормотал под нос Дженнингс, притоптывая ногами, чтобы согреться.