Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
Шрифт:
В последующие три дня я практически не видел Холмса. Он вставал раньше меня, а возвращался, как правило, когда я уже отходил ко сну. Наконец однажды утром мы встретились за завтраком.
– Ну, вот и вы, Холмс. Как идет расследование?
– Я нисколько не сомневаюсь, – ответил мой друг, – что ваши читатели, Уотсон, не имеют ни малейшего представления о том, в чем заключается повседневный труд сыщика. Вы поступаете совершенно правильно, рассказывая им только самое интересное. Моя работа достаточно скучна. Как вы думаете, на что я убил предыдущие три дня? На нудный каторжный труд. Я просматривал приходские записи о рождениях,
– Ну же, Холмс, не томите!
– Потерпевшего Седрика Томкинса на самом деле не существует!
– Что?
– Я решил взяться за дело с другого конца и выяснить все, что только можно, о жертве. Однако, несмотря на все мои старания, узнать мне удалось немного. По своему последнему адресу, дом двадцать один по Кларенден-стрит, он числится всего три года. Соседи отзываются о нем как о человеке тихом, молчаливом, почти нелюдимом. Он жил один, если не считать экономки, гости у него бывали редко. Надолго пропадал из дома, отчего в округе решили, что его работа как-то связана с дальними поездками. Вечером он выгуливал свою собаку Бесс и копался в огороде, но общения с соседями избегал. Ему было около сорока пяти лет, и он говорил на кокни [1] .
1
Лондонский просторечный диалект. – Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. пер.
– Так что вы имели в виду, когда сказали, что его не существует?
– Я не смог найти никаких официальных документов, подтверждающих факт его существования. Да, я отыскал упоминание об одном Седрике Томкинсе, который родился в Челси. Самое интересное, что ему сейчас должно было быть примерно столько же лет, сколько нашему потерпевшему, да вот беда: он умер еще в младенчестве от дифтерии.
– И что же это значит, Холмс?
– Это значит, что покойный жил под вымышленным именем. Почему? Причины могут оказаться самыми разными. Томкинс мог быть преступником, скрывающимся от правосудия. Также не исключено, что у него случилась какая-то драма и он решил начать все с чистого листа. А может, он был правительственным агентом под прикрытием и вел двойную жизнь.
– Ага. Теперь я понял, о чем вы. Ну и как вы собираетесь выяснить истину?
– Первый вариант я уже рассмотрел и отмел. Я обратился за помощью в Скотленд-Ярд, и мы сличили фотографию покойного с портретами преступников из картотеки. Он не уголовник, скрывающийся от властей. Это точно.
Раздался стук в дверь. Вошла миссис Хадсон и протянула Холмсу конверт.
– Благодарю вас, – кивнул ей мой друг, разрывая конверт. – Ну и ну! – воскликнул он. – Похоже, мой фокус с визиткой сработал. Это письмо от мистера Мэйджора. Сегодня на три часа дня нам назначена встреча с Амброзом Фаулером.
Ровно в три мы стояли на пороге дома Фаулера. Когда мы постучали, нам открыл лично мистер Мэйджор.
– Я был против этой встречи, – произнес он, – и настоял на своем присутствии, чтобы защитить, в случае необходимости, интересы моего клиента.
– Как вам будет угодно, – пожал плечами
Адвокат провел нас через дом в сад, где Амброз Фаулер, надев толстые кожаные перчатки, подрезал кусты роз. Выглядел он не совсем так, как я его представлял. Ростом он оказался ниже среднего. У Амброза были коротко подстриженные рыжие волосы и усы. Зеленые глаза пристально смотрели из-под постоянно полуприкрытых век – это свидетельствовало о том, что их обладатель ничего не упускает из виду.
– Если не возражаете, мистер Фаулер, мне бы хотелось задать вам пару вопросов, – промолвил Холмс.
Амброз молча кивнул, не проронив ни слова.
– Давно вы здесь живете?
– Два месяца.
– Дом принадлежит вам или вы его снимаете?
– Снимаю.
– Вы женаты?
– Нет.
– Вы знаете о ссоре между соседями?
– Надо быть глухим и слепым, чтобы о ней не знать.
– Вам принадлежит ружье двадцать второго калибра?
– Да. Но оно пневматическое.
– Вы позволите на него взглянуть?
Амброз покосился на адвоката. Когда тот одобрительно кивнул, Фаулер знаком предложил следовать за ним. Мы остановились у сарайчика для инструментов. Хозяин отпер большой деревянный сундук и вытащил оттуда ничем не примечательное духовое ружье. Деревянный приклад не был отполирован, а на стволе бросались в глаза следы ржавчины. Холмс внимательно осмотрел ружье и спросил Амброза:
– Для чего оно вам? Отстреливаете вредителей или просто балуетесь пальбой по мишеням?
– И то и другое, – отозвался Фаулер. – Благодаря ему воронье держится подальше от моих грядок с овощами. Впрочем, чтобы не мазать, надо тренироваться.
Холмс, кивнув, окинул взглядом сарай:
– Насколько я могу судить, вы сами делаете дробь. – Он указал на маленький тигель со свинцом, установленный на газовой горелке.
Рядом на верстаке, забрызганном оплавленным свинцом, находились формочки для дроби, щипцы, напильники и прочий специальный инструмент. На полках, среди жестянок с краской и коробок, я заметил масленку, несколько бутылочек с машинным маслом и соляркой, а также пару бумажных мишеней с концентрическими кругами.
– Если сам льешь дробь, получается дешевле, – пояснил Фаулер.
– Какое это имеет отношение к делу? – с раздражением спросил Мэйджор.
Пропустив вопрос адвоката мимо ушей, Холмс потянулся к одной из мишеней, одновременно задев рукавом пипетку из тонкого стекла, которая покатилась по верстаку и чуть не упала на пол. Фаулер вовремя остановил пипетку, но взять в руки не мог: мешали перчатки. Раздраженно заворчав, он снял одну из перчаток и положил пипетку на полку. Этот эпизод показался мне совершенно незначительным, и я бы не обратил на него никакого внимания, если бы не настроение Холмса, которое сразу же переменилось.
Холмс на мгновение замялся, глянул на меня и затем произнес:
– Что ж, джентльмены, не буду больше отнимать у вас время. Спасибо вам за понимание и гостеприимство.
– А что это за вздор вы написали на визитке? – сердито поинтересовался Фаулер. – Что, мол, знаете мой секрет? Какой еще секрет? Нет у меня никаких секретов!
– Разумеется, – улыбнулся Холмс. – Я воспользовался этой уловкой, чтобы вы согласились побеседовать со мной. До свидания, джентльмены.
– Что вам удалось разглядеть Холмс? – спросил я друга, когда мы уже сидели в кэбе и ехали домой, на Бейкер-стрит.