Потерянный голос надежды
Шрифт:
– Что ты ведёшь себя, как ребёнок? – прошептал он ей на ухо, возбуждённо сопя. – Строишь из себя недотрогу. Даже смешно.
Но Свете было не до смеха. Придавленная тяжёлым телом, она хотела вырваться, только Рома не отпускал. Она испугалась, что кто-то проснётся: не хотелось, чтобы начались разборки между парнями. Ещё не хватает, чтобы они передрались из-за неё. Затихла, глазами умоляя Рому прекратить.
Но тому не было дела до её протестов. Не отрывая руку от её губ, Рома заскользил другой рукой по девичьему телу. Он гладил бархатистую кожу, спускаясь всё ниже и ниже,
Рома предвкушал, как покорит глубины девичьего тела. Он представил, как войдёт в горячее лоно одним резким толчком. От этой мысли застонал и испытал пульсацию в паху. Стоит ему расстегнуть свои джинсы, как ничто не сможет помешать ему овладеть возлюбленной. Он торопливо провёл пальцем по влажным прелестям и нащупал клитор. Надавил на него и помассировал.
Света закрыла глаза. Рука, прижатая к её губам заглушила непроизвольный стон, вызванный то ли безысходностью, то ли удовольствием. Света не желала близости с Ромой, но сейчас, когда он так страстно и настойчиво ласкал её, готова была подчиниться, будучи ошарашенной внезапным порывом Ромы. Было что-то неуловимо-возбуждающее и одновременно звериное в такой неожиданной близости. Они были не одни, и это обостряло чувства. Почему-то Свете стало всё равно, что кто-то может проснуться и увидеть их.
Настырные пальцы умело проникли в её потаённые глубины, и Света ощутила прилив возбуждения. Её дыхание участилось. Рома убрал руку ото рта, и Света облизнула губы. Рома впился жадным взглядом в красивое лицо в обрамлении разметавшихся золотых волос. Девушка была прекрасна. Припухшие от поцелуев влажные губы, дрожащие от страсти ресницы, шумное дыхание.
Он снова провёл пальцами по потаённым складочкам и средним пальцем полез глубже. Света дёрнула бёдрами, уходя от настойчивых ласк.
– Не надо, - тихо попросила она, срывающимся шепотом.
Но Рома уже совсем потерял голову. Он потянулся к «молнии» на своих джинсах…
И тут Ира во сне перевернулась лицом к Свете с Ромой. Они замерли, словно воры, пойманные на месте преступления. Ира подвигалась, устраиваясь поудобнее. Света с ужасом глядела на подругу. Если та откроет глаза, то застанет её со спущенными джинсами и лежащим на ней парнем.
Только сейчас Света осознала, что чуть было, не произошло между ней и Ромой. Рывком она перевернулась на бок, скинув с себя несостоявшегося любовника. Поспешно натянула джинсы, свитер, и свернулась комочком, проклиная себя за то, что позволила Роме раздеть себя.
* * *
Судя по всему, наступило утро: в углу, где спал Иваныч, затарахтел будильник. Выключая, старик уронил его, и тот с жутким бряцаньем покатилась дальше.
– Чего ты так шумишь, Николай Иванович? – прорезался голос у «Молчаливого».
– Вставать пора, Шурик, - ответил тот скрежещущим голосом. – Скоро наши придут с поисков.
– И чего это они надумали по ночам там ковыряться? – проворчала Дашка. – Дня им всё мало.
– Спешат, видимо, - пояснил старичок, задумчиво подняв указательный палец.
– Спешка нужна только при ловле блох, - недовольно заметила Даша, потягиваясь и отчаянно зевая. – Надо вставать завтрак готовить.
– Да уж, неплохо было бы, - подтвердил Васька, сидящий рядом с костром. Он следил за ним всю ночь, подбрасывая в огонь поленья.
– Ну что там наши пленники, не сбежали? – пошутила Даша, поднимаясь со своего огромного ложа, ставшего таковым за счёт награбленного.
– Не давила ли в рёбра горошина через десять матрацев? – хмуро спросил её Шурик. – Жадность, Даша, до добра не доведёт. Могла бы и одним спальником обойтись, так нет же – все стянула.
– Что хочу, то и творю, - капризно заявила девушка. – Мне надоело спать на сырой соломе. Сам-то ты на надувном матраце спишь. Тепло и мягко, небось?
– Тепло и мягко, будь уверена, - недовольно бросил в ответ Шурик. Было видно, что он не одобряет действий Даши. – Могла бы и соломки им кинуть.
– Вот еще! Буду я утруждаться!
– Раз сама не хочешь этого делать, могла бы разрешить Ваське дать им соломы, - проворчал Шурик. – Он вчера раза три подходил ко мне, чтобы я уговорил тебя.
Дашка капризно вздёрнула подбородок и упрямо повторила:
– Вот ещё!
– Даша, будь посговорчивее, - проскрипел Николай Иванович, и, кряхтя, сел за стол. Взял пустую жестяную кружку и дунул в неё, выгоняя залетевшую бледную бабочку, более походящую на моль. – Вот придёт Игорь, что ты будешь говорить, когда он увидит, как ты над пленными измываешься?
– Иваныч, чего ты за них заступаешься-то? – не поняла девушка. – Они вон, все живы и здоровы, сам убедись!
Иваныч повернул голову в сторону камеры и увидел бледные лица, прильнувшие к решётке.
– Николай Иванович, - услышал он голос Герки, решившего, что старик наиболее добрый из всех охранников. – Нам бы в туалет.
Шурик и встал со своего ложа. Достав для острастки пистолет, он кивнул Ваське, требуя присоединиться. Тот взял дубинку и встал рядом с другом, угрожающе потрясая своим оружием. Шурик поковырялся ключом в замке и открыл решётку, а затем распорядился:
– Вначале девчонки.
Иру и Свету отвели к дальнему концу пещеры. Затолкали в выдолбленную в стене нишу и затворили дверь. В полу была небольшая дыра, из которой доносился шум подземного ручья.
– Лучше бы колодец сделали, а не унитаз, - проворчала Ира.
– А по мне, так лучше такой своеобразный туалет со смывом, - возразила Света.
Проводив девушек обратно, Шурик с Васькой вывели парней.
– Что это вы тут вытворяли ночью с Ромкой? – спросила Ира, воспользовавшись отсутствием ребят. – Расшумелись так, что я даже проснулась.
– Ничего мы не делали, - ответила Света, краснея от смущения.
– Ага, я так и поняла! – воскликнула Ира. – Мы уже все привыкли к тому, что вы каждую минуту целуетесь, но ночью вы перешли все границы.