Потерянный Город
Шрифт:
Чувство безысходности воскрешало во мне прошлое, пропитанное страхом и слезами. Я возвращалась в памяти к той безумной жизни дома, где был пьяный отец и извращенец брат. Той жизни я больше не желаю. Я сделаю все, что понадобится, чтобы избежать этого кошмара снова. Я не позволю над собой издеваться.
Даже если придется торчать тут. Я смогу.
Самовнушение немного придало мне сил, отгоняя чувство паники на второй план. Нужно собраться, сцепив все мысли и чувства в единый кулак, но получалось это так себе. Слишком быстро пришлось повзрослеть и пытаться выжить.
Нас конвоировали в самую дальнюю камеру, я даже не могла назвать это комнатой. Внутри была одна кровать, прикрепленная к стене цепями, с рваным покрывалом, одинокий стул в углу, лампочка по центру комнаты, запах смерти и отчаяния. Это все, что мы имели.
– Вещи оставьте тут. Снимайте рюкзаки и верхнюю одежду.
Нам пришлось повиноваться.
– Что за черт?
– уже в открытую протестовала я.
– Где врачи? Это не похоже на больничную палату! Вы сказали, будет инициация или как ее там! Почему нас держат тут как заключенных?
– Вы и есть заключенные, - ответил патрульный, больно ткнув дулом автомата мне в спину.
– Прошу проходить и располагаться.
Я развернулась, намереваясь высказать им все, что я думаю по этому поводу, но увидев готовые к бою автоматы, пришлось поумерить свой пыл.
– Ребекка, не надо, пошли, - тихо произнес Алекс, взяв меня за локоть.
Ничего не оставалось делать, мы зашли внутрь, оставив вещи снаружи. Все, что мы бережно собрали в деревне, теперь отобрано.
– Мы же ничего не сделали! Вы же выяснили, больны мы или нет!
– возмущалась я в закрывающуюся дверь, словно это могло помочь. Мы далеко не первые и не последние протестующие.
– Да, мы проверили вашу кровь, - радостно известил патрульный, закрывая дверь на засов. Она противно скрипнула ржавыми петлями, окончательно убивая надежду выбраться.
– Если бы мы были заразные, вы бы нас не пустили!
– крикнула я звукам отдаляющихся шагов.
– Значит, мы здоровы, черт тебя подери! Вернись и открой эту чертову дверь!
Я молотила кулаками по закрытой двери, удары эхом скакали по коридору, вторя звуку удаляющихся шагов.
Они ушли, оставив нас в камере, бросив как крыс на тонущем корабле. Металлическая дверь закрыта, как крышка гроба. Моего личного гроба, в который я пришла по собственной воле.
– Отлично! Замечательно!
– Ты сама хотела сюда попасть, - спокойно проговорил Алекс, усаживаясь на кровать.
Я резко развернулась, борясь с нестерпимым желанием поправить ему лицо. Пару раз. Правой или левой. Потом, резко выдохнув, прошла в дальний угол и уселась на стул, делая вид, что не замечаю ни Алекса, ни ноющей боли в кулаках, ни пустоты, что сидела внутри и злорадно хихикала над моим слабоволием. Мне бы тоже хотелось как Алексу спокойно и хладнокровно все анализировать, искать пути отхода, но чувства брали верх.
Я всегда была слишком эмоциональна, а теперь, когда человечество перешло из фазы "до" в фазу "после", это очень мешает выживать.
– Издеваешься?
– гнев рвался наружу мощными волнами. Лучше гнев, чем паника, он более продуктивный.
– Нет, констатирую факт.
– Знаешь что? Иди к черту!
Алекс откинулся спиной на стену, задрав голову к серому пыльному потолку.
– Мы уже у него. Мы уже в гостях у черта.
20.
Я не знаю, сколько прошло времени, минуты тянулись противной паутиной, закутывая меня. Тут ничего не меняется: все так же светит лампочка, все так же пахнет отчаянием и безрадостными мыслями. Мои внутренние часы подсказывают, что сейчас день, ближе к обеду, но я могу ошибаться.
К нам до сих пор никто не пришел. Может, они забыли про нас?
– Что теперь будем делать?
– спросила я скорее у себя. Гнев ушел, оставив после себя пустое место, которое мне нечем было заполнить. Я чувствовала себя виноватой переда Алексом, ведь именно я затащила нас сюда.
– Ждать, - мрачно ответил Алекс.
– Разве остается что-то еще?
Он сидел, прислонившись спиной к стене, обхватив руками колени. Его пронзительный взгляд был устремлен в потолок. Все это время мы не разговаривали, погруженные в свои мысли. Наконец, я решила нарушить ставшее уже невыносимым молчание.
– Алекс.
– М?
– Прости, что накричала на тебя, - я запнулась. Извинения никогда мне не удавались, обычно это было похоже на: "Прости меня, но ты сам виноват".
– Я просто... Это все, - я развела руками, - давит на меня. Меня пугает неизвестность.
– Все нормально, - он посмотрел на меня и дернул головой.
– Иди сюда.
Сердце сделало один оборот вокруг своей оси, когда я села на кровать. Чувствовать Алекса рядом было так надежно и уютно. Я бы сказала "безопасно", но сейчас это зависело совсем не от нас.
– Я...
– Не специально, я знаю, - закончил за меня Алекс. Он все так же смотрел в потолок, обняв меня за плечи правой рукой. Это немного успокоило, давая безмолвное обещание, что все будет хорошо.
Обещания в нашей жизни - бесценная валюта, их можно давать, только когда уверен, что так и будет. У меня нет уверенности, что мы доживем до утра. Что же я натворила...
– Мне страшно, - шепотом призналась я.
– Мне тоже.
– Как ты думаешь, они убьют нас?
– прошептала я ему в ключицу.
– Не знаю. Скорее всего.
– Тогда почему было не пристрелить уже на подходе к Городу? Нелогично как-то.
– Согласен, я не могу понять, к чему весь этот цирк с камерой, но явно не просто так.
– Ты не веришь в инициацию?
Да, я и сама-то в нее плохо верила, держала как маячок на памяти, что такое развитие событий тоже возможно, но особо не полагалась. Если бы все было так, как сказал патрульный про инициацию, то нас бы тут сейчас не было. Все нелогично.
Нас, скорее всего, убьют, иначе, зачем стали бы держать как заключенных? Все было неправильно: Город, люди, патрульные, камеры. Вернуться бы сейчас в тот дом, там была свобода, и пахло едой. Там мы были счастливы. Сейчас это казалось таким далеким и недоступным, что у меня защемило сердце.