Потерянный Город
Шрифт:
– Ребекка, -от того, как он произносит мое имя, у меня холодеет спина. Этот голос отравил мое прошлое, а теперь и настоящее.
Именно он велел мне молчать, затыкая рот носком, когда приходил домой.
Именно он испортил мою детскую психику.
Именно он лишил меня девственности.
Мой брат.
Я делаю резкий вздох и шаг назад от двери, словно он сможет убить меня через нее.
– Стиви...-его имя ножом режет мне горло.
– Я думала, ты умер.
Я не представляю, волей каких судеб он оказался здесь. Я
Это нереально. Его должна была поглотить А-2. Просто обязана.
Еще один выживший ублюдок.
События того дня, когда я зашла домой и увидела мертвую маму, за секунду проносятся в моей голове. Я тогда его так и не встретила, когда убегала из дома, понадеявшись, что он умер, мучимый последней стадией болезни. Я радовалась, когда представляла, как чернеет его кровь и глаза. Но он жив. Он забрал у меня Алекса.
Сердце глубоко бухает внутри, разрывая в клочья грудную клетку, холодеют ладони и на лбу выступают капельки пота.
Будь проклят этот мир! Сильная жгучая ненависть заполняла каждую мою клетку, но мне приходилось сдерживаться, чтобы выяснить хоть какую-то информацию. Психовать будем потом. Мне стоило огромных усилий не разбить голову об дверь от нахлынувшего чувства отчаяния. Все так неправильно, словно по написанному сценарию глупого фильма ужасов, а я какая-то дешевая актриса со ставкой в сорок центов за день съемок.
– Привет, сестренка. Как дела?
– его голос отравлял мне душу.
– Стиви, - я набрала побольше воздуха, пытаясь унять дрожь в руках.
– Ответь, что с ним сделают?
Мой брат молчит. Размышляет, что сказать? Его забавляет моя боль? Она, наверное, его всегда забавляла.
– Нас же не отпустят, верно?
– если они взяли на службу такого гнилого человека, как мой брат, то это плохая контора.
– Ты как думаешь? Нет, конечно.
– Тогда зачем мы вам нужны? Чтобы унижать и избивать?
Нелогично. Зачем держать два дополнительных голодных рта? Если бы из нас хотели сделать рабочую силу для Города, то вряд ли бы стали избивать до полусмерти. Даже если нам не "найдут места в обществе согласна тестам и анализам", а просто превратят в рабов, заставляя голыми руками добывать породу в шахте, то побитые рабы - слабая рабочая сила.
К тому же, мы не ели и не пили последние сутки, я уже чувствую, как рот пересыхает словно пустыня.
– Скажи, Стиви, - я запинаюсь, прикусываю губу.
– Пожалуйста.
– Понимаешь, пупсик, - меня чуть не вывернуло наизнанку.
– Тут все элементарно. Город надо держать в страхе и восхищении, иначе он погибнет в беспорядке и хаосе. Сама видела, что происходит в других городах, где нет сильной руки закона. В последнее время начались легкие недовольства среди жителей.
Я молчала, Стиви продолжал.
– Если позволить людям самим вершить свою судьбу, то скоро от мира ничего не останется. Совсем ничего.
– Кто же воплощает эту сильную руку закона? Кто является вершителями судеб?
– Правительство.
– Самозванцы, - резко обрываю я.
– Называй их как хочешь. Алекс станет наглядным примером того, как правительство благосклонно к своим подопечным.
Пот ледяными струйками стекал по позвоночнику. Я сползла по двери на пол и закрыла глаза, не в силах больше держать в миг стократно потяжелевшее тело.
– Я не понимаю.
– Правительство демонстрирует свою силу перед народом в борьбе с А-2. Ведь сейчас это первостепенный враг.
– Мы же не заразные.
– А кто об этом знает, кроме вас и пары врачей? Алекса покажут всему городу как заразного. Они заставят простых людей поверить в то, что он и есть заразный, а дальше -дело за малым.
– Что с ним сделают?
– Народ увидит, как правительство заботится о гражданах нашего Города, как чтит стерильность, как оберегает бедных и слабых подопечных.
– Стиви. Что с ним сделают?
– Казнят у всех на глазах.
24.
Мне кажется, я сейчас умру. Сердце разрывается на миллионы частиц и осыпается внутрь крохотными осколками. Пустота, растущая в душе, засасывает меня с головой, не давая шанса выплыть на поверхность. Я не хочу всплывать, не хочу дышать. Опуститься на самое дно и задохнуться от отчаяния. Мне не вериться, что из настолько безнадежной ситуации есть выход. Последние месяцы я хожу по лезвию бритвы, балансируя на немыслимой силе, что находится глубоко внутри.
Я смотрю в бетонный потолок и считаю собственные удары сердца. Тук-тук. Тук-тук. Сколько можно лежать вот так? День? Два? Всю жизнь?
В голове ворох чувств и эмоций промчался ураганом, оставив место пустоте. Надежда, ранее теплящаяся на задворках сознания, почти угасла, и нет стены, чтобы прикрыть ее от ветра.
Всю свою жизнь я что-то теряю. Невинность, самоуважение, любовь к семье, радость восприятия мира. Потом пришла А-2, продолжив бесконечный список потерь. Кому-то судьба готовит великие подвиги, большие свершения, такие люди, просыпаясь по утрам, знают, для чего их произвели на свет. Мне всегда было интересно, как это - знать свое предназначение? Вроде, проснулся с утра, голос в голове сказал - сегодня день великих подвигов? И пошел действовать?
Я, просыпаясь каждое утро, повторяю постоянную мантру: "Меня зовут Ребекка Вай, мне 15 лет, мою маму звали Аэри, а отца Дэнни. Он бил ее синим кухонным полотенцем раза по два в неделю. Моего старшего брата звали Стиви, он насиловал меня каждую пятницу, когда приходил после гуляний с друзьями. Я все помню. Я никого не забыла".
Потом задаюсь вопросом: зачем я проснулась? Если только ради того, чтобы убедиться, что я не померла среди ночи и прекрасно помню все, то это скверная причина.