Потерянный рай
Шрифт:
– Вот и хорошо. И третье… – Шахлуд обернулся, словно опасаясь присутствия постороннего, и совсем тихо, чтобы помощник смог едва расслышать его слова, сказал: – Если встретишь здесь аборигенов, в непосредственный контакт не вступай и постарайся, чтобы вас не обнаружили, пока не изучишь их достаточно полно.
– Что это значит, командир? – также тихо с нотками недоумения спросил Сэйдер. – Чем нам могут быть интересны дикари?
– Мы ничего не знаем о племенах, живущих за пределами Империи. Мы даже не знаем, заселены ли вообще другие континенты, помимо Фор и Рем. Да и там, судя по данным орбитального сканирования, поселений крайне мало. Аборигены могут преподнести нам немало сюрпризов. Они-то куда лучше приспособлены к жизни в лесах и, возможно, владеют ценной информацией. Нам следует быть очень осмотрительными.
– Ты опасаешься дикарей? Полагаешь, что они могут быть опасны для нас?
– Не забывай, что мы не в Тирии. И нас здесь не легион, а всего-то сотня, из которых только половина натасканы и для схватки, и для выживания на диких территориях.
– Но у нас есть оружие…
– Лёгкое вооружение, годное лишь для отстрела всяких тварей. Корабельным оружием не всегда возможно воспользоваться, особенно при внезапных конфликтах. Если дело дойдёт до серьёзных стычек, я не уверен, что мы будем безоговорочными победителями. Так что, потенциального противника следует изучать и не лезть на рожон, пока не начнётся массированная колонизация.
– А если дикари будут угрожать нам или препятствовать разведке? Мы можем применить силу?
– Только в этом случае.
Раздался громкий скрежет. Корабль затрясло, словно в лихорадке.
Шахлуд бросил взгляд на панель и помрачнел.
– Проклятье! Каркас разваливается, – сообщил он помощнику.
– До берега дотянем? – спросил тот с беспокойством.
– Не знаю. Попробую снизиться на пару сотен луми. Мы теряем подъёмную силу.
– Подготовиться к эвакуации?
– Вряд ли нам придётся экстренно покидать корабль. В крайнем случае, сядем на воду. Волнение велико, но не критическое. Иди к людям и прикажи приготовиться всем к авралу.
– Понял, командир, – ответил Сэйдер, стоя за его спиной и тревожно разглядывая то панораму за окном рубки, то сообщения на панели.
Он задержался на минуту, но и такая нерасторопность вызвала раздражение командира.
– Чего ты ждёшь?! – резко спросил Шахлуд.
– Уже иду. Наверное, всё же стоит вывести челнок на предстартовый режим?
– Проклятье на твою голову, Сэйдер! Ты знаешь, что делать. Так делай!
Помощник тут же исчез.
Грязно выругавшись сквозь зубы, Шахлуд сосредоточился на управлении кораблём. Теперь вести его стало очень трудно. Из-за многочисленных поломок манёвренность резко ухудшилась, к тому же отказали два из четырёх тяговых движителей, и скорость снизилась наполовину.
Впереди уже отчётливо виднелась береговая линия, изрезанная многочисленными крошечными бухтами, небольшими заливами и устьями ручьёв и речушек. Берег повсюду, насколько охватывал невооружённый взгляд, был высоким и обрывистым с множеством скал и утёсов. Отдельные скалы то тут, то там выступали над бурными водами океана, медленно проплывая под днищем корабля. От самой кромки берега и до горизонта простиралось огромное зелёное море лесов, среди которого возвышались невысокие горы и скалы.
– Хуже места для посадки не найти, – пробормотал Шахлуд, пытаясь отыскать на карте континента участок побережья, куда их занесло ураганом.
Несколько раз он сравнивал конфигурацию береговой линии с изображением на карте, прежде чем удостоверился, что нашёл именно то место, над которым летел корабль. Судя по карте, северо-восточнее располагалась довольно большая закрытая бухта.
Развернув корабль, Шахлуд повёл его к намеченной цели.
3.
Раненое плечо сильно беспокоило Грайбера. Поднялся жар, и тело сильно знобило. Его трясло, холодная испарина покрыла лоб, и он то и дело утирал пот ладонью и прикладывался к кувшину с водой, чтобы смочить пересохшие губы и рот. Машину вела Мелла, а он указывал ей путь, стараясь сохранить ясность сознания.
Жестокая трагическая переделка, в которую они попали, вывела Грайбера из состояния душевного равновесия, но он не показывал вида, насколько сильно переживает случившееся. Он прожил в этих диких краях достаточно много времени, чтобы хорошо изучить здешние нравы и неписанные законы. Старик опасался, что погибших хаши будут разыскивать их партнёры, ведь каждая шайка входила в какой-то клан. Конечно, между конкурирующими шайками нередко случались кровавые стычки, и смерть всегда была спутником контрабандистов и разбойников, но главы кланов не допускали разгула анархии. После таких инцидентов обычно проводилось расследование и своеобразный суд. Внутри касты хаши виновный мог отделаться отступными, а мог поплатиться и головой, но для любого другого человека месть хаши могла быть ужасной. Вот почему фермеры старались не вступать с ними в вооружённые конфликты, а безропотно выплачивать «налог», собираемый ежегодно посланниками кланов. Впрочем, это ограждало на какое-то время местных фермеров от разбойных набегов.
Теперь же у него могли возникнуть очень большие проблемы, если хаши узнают, кто убил их товарищей. Грайбер размышлял о том, как скрыть все следы своего участия в стычке.
Его утешала мысль о том, что девушка теперь явно изменила к нему своё отношение. Она с участием интересовалась его самочувствием и подбадривала, подавала воду и укрывала покрывалом. Враждебность исчезла, хотя девушка сохраняла некоторую дистанцию в общении.
Вечерело, когда они подъехали к окрестностям фермы. Здесь Грайбер знал каждое дерево, и каждый камень. Надёжное единственное место, где можно было укрыть машину, находилось возле Стены. Множество заброшенных каменоломен протянулись цепочкой вдоль этого грандиозного сооружения. За прошедшие века они стали просто глубокими котловинами, на дне которых образовались озёра дождевой воды. Их окружали островки леса и густые заросли тростника. Возле одной из таких каменоломен он однажды обнаружил достаточно просторную искусственную пещеру, вырубленную строителями в скалистом выступе для каких-то своих нужд. Подъезд к пещере преграждали деревья, и им пришлось долго маневрировать, с трудом протиснув машину меж толстых стволов.
На ферму они вернулись уже ночью и сразу легли спать, не зажигая огня. Мелла расположилась рядом с ним на широком топчане, заботливо укрыв старика покрывалом.
4.
От изумления Эйвен оторопел и не мог вымолвить ни слова. Во рту вдруг пересохло, когда он услышал голос «человека», обратившегося к нему:
– Приветствую тебя, "Перворождённый"! Я – страж храма – Ашарра. Что привело тебя сюда?
Эйвен растерянно взглянул на Хардера, и тот шепнул:
– Ответь ему.
Откашлявшись, юноша переборол волнение и с достоинством произнёс:
– Я – Эйвен из Фаро-Протера. Я здесь, чтобы отыскать свой Путь. Путь Человека…
– Ты в поиске себя. Тебя терзают множество вопросов, на которые не можешь найти ответы?
– Да, Ашарра, – ответил юноша и почтительно поклонился. – Я должен понять, кто «Я». Что означают видения, которые посещают меня? Почему «просветлённые» говорят обо мне, как об "Избранном"? Что всё это значит?
– Ответы на свои вопросы ты должен отыскать сам. Всему своё время. Первое Имя откроет многие Двери. Следуй за мной, "Перворождённый". Ты увидишь то, что видели очень немногие из ныне живущих людей.