Потерянный в бездне
Шрифт:
Не забывая прислушиваться к каждому шороху и даже к дыханию темноты. Та тварь — она может быть где-то здесь. Может быть вернулась к своим хозяевам, а может быть забилась в тёмный угол и ждёт. Мне нужно быть осторожным.
Через несколько часов делаю перерыв. Просто опускаюсь на холодный пол и смотрю на едва белеющие в темноте ладони. Они совсем онемели и, кажется, стёрлись.
Через пролет лестницы ко мне пробивается свет. Свет луны. Он слабый, но для меня, совсем уже привыкшего к темноте почти яркий. Там, в том неизвестном мире
Почему-то уверен — там должны быть обязательно огромные звёзды.
До арки внизу осталось всего пару десятков ступеней…
Я не буду спускаться ниже.
Потому что боюсь.
Потому что уже слышу как бьёт крыльями внизу та тварь.
Она ждёт меня.
Зачем? Не знаю? Возможно она старательная как умная огромная собака которой поручили сторожить жертву. Возможно… да что угодно возможно. Я даже не хочу гадать.
Я не буду спускаться ниже. Это мой выбор. И если первая страница там, внизу — я никогда не увижу её. Это мой выбор.
Беззвучно подышав на ладони так, будто они отмерзли, встаю. Встаю и иду обратно.
* * *
Страница номер один.
Она есть. Вижу её уже вернувшись обратно. И я бы ни за что не обнаружил её если бы не не был уверен в то, что она существует.
Белый квадрат тускло белеет на обратной стороны двери. Моей двери. Той стороны её, которую я никогда не видел. Во-первых потому никогда не смотрел на обратную сторону двери. А во-вторых — потому чтоужемиллион лет не выходил в подъезд… а за миллион лет можно забыть что угодно.
Я приоткрываю дверь — нужно больше света — и пробую прочитать.
Нет. Ничего не выходит. Гравировка на камне слишком тонкая чтобы увидеть что-то в тяжелом сумраке подъезда.
И тогда я просто жду сдерживая удары нетерпеливого сердца.
Стою очень долго. Целую вечность. Когда глаза привыкают к темноте — я начинаю видеть буквы. Я могу видеть их, но не читать, поэтому жду еще одну вечность. Не так уж и много ради ответов на вопросы.
«Ты думаешь мир вечен? Ты думаешь ты — вечен? Нет. Я не хочу тебя огорчать, но нет. Часы тикают. До точки когда всё исчезнет осталось совсем немного… если ты не остановишь эти часы. Ты готов чувствовать то же что и я? Готов чувствовать ответственность за весь мир? Ты готов принять то самое решение — убить или спасти. Ты готов выйти? Если готов — ищи эхо расколотой слезы»
* * *
Смогу ли я пролежать на постели глядя в потолок всю оставшуюся жизнь? Может и смогу — неделя позади подтверждает как бы.
Вытягиваю руку и смотрю на зеленоватое кольцо. Касаюсь пальцами его так же как уже касался миллион раз. Оно не может быть здесь в моей квартире в реальном мире. Не может!
Или мир вокруг меня нереален? Или он устроен гораздо сложнее чем я представляю… чем все представляют.
Пожалуй, я готов склониться к этому варианту. Что если всё устроено совсем по другому. Что если нет чёткой грани между реальностью и…
Резко сажусь.
Нужно перестать думать об этом — иначе мозг может вскипеть. Вот прямо сейчас. И мой череп не выдержит давления и взорвётся.
* * *
Сейчас прибудет пицца. Я не очень сильно её хочу, но зато жажду посмотреть на курьера который принесёт мне её.
Я распахнул дверь и жду. По всем канонам он не должен появиться. Потому что откуда… ну откуда он может приехать если Москвы нет. И моей многоэтажки тоже.
Я осмелел настолько что заказал и фонарь — крохотный, но очень дорогой. Дорогой — потому что курьеру нужно будет купить его где-то по пути, а курьеры нынче недешевы.
Деньги у меня есть — банк сразу одобрил кредит. И я еще очень долго могу покупать себе пиццу и фонарики.
Стою перед распахнутой дверью и незаметно сжимаю в руке кухонный нож. Нож мне нужен совсем не для того чтобы сделать что-то плохое курьеру. Та тварь, внизу — она может заявится вместо него.
Шаги.
Торопливые шаги по ступеням человека привыкшего ценить своё время.
На лестничном пролёте мелькает силуэт. Пальцы сжимают рукоять до боли в костяшках.
— Здравствуйте.
Ему лет двадцать. Темные аккуратно зачесанные налево волосы. Тёмно-красные униформа, золотая надпись «Жак-Дони». Студент на подработке, скорее всего.
— Ваша пицца, — не дождавшись от меня вежливости он протягивает большую коробку.
— Как там погода?
Он на секунду задумывается.
— Снег. Огромные такие хлопья.
Снег. Хлопья?
— Вы легко одеты.
— На машине. Я на машине, — он естественным жестом стряхивает выжившую снежинку с плеча.
— А фонарик?
— Ой. Простите, — он испуганно, торопливо лезет в карман пиджака. — Вот.
Я могу сейчас совершить совсем безумный поступок. Совсем безумный поступок. Я могу пойти за ним. Или даже — с ним.
— Вы куда сейчас?
Он удивляется.
В смысле?
— После меня куда потом?
Смеётся. Понятно — мой вопрос забавен.
— У меня полна машина заказов.
— Не подбросите?
Удивляется еще сильнее.
Разводит руками:
— Не могу. Правила. Пассажиров нельзя. Да и места там нет.
— Ясно.
Я не готов сдаваться.
— Но подождите. Я всё равно с вами.
На этот раз он пугается.
— Нет, нет, — успокаиваю я его. — Я только до улицы. Хочу посмотреть на снег.
— Ясно, — выдыхает. Наверное, среди клиентов встречаются и неадекваты.
Смотрит на мой домашний наряд.
— Я прямо так. На минуту. Давно не видел снега.
Чёрт, как же давно я не видел снега. Может быть даже… никогда.
Он едва заметно улыбается. Одними губами — решил что я пошутил про «давно не видел снега». Вообще-то удивляться такому он не должен — слишком много сейчас таких, как я, для кого курьер единственная весточка от мира вокруг.