Потерявшие память
Шрифт:
Я взглядом делаю сестре знак.
Вижу, что она всё понимает.
Мы оба вскакиваем и почти одновременно выпрыгиваем в распахнутое окно.
Мистер Трейгер вскрикивает. Я успеваю услышать стук упавшей на пол трубки.
Царапаю колени о шершавый подоконник. Падаю на землю, тут же забыв о боли. Хватаю за руку Арлин — и вот мы мчимся вперёд, перепрыгиваем через кирпичную стенку за автостоянкой (к счастью для нас, она низкая). Летим через спортивную площадку.
Слышу, как гудит
Крики, крики.
Как они громко кричат!
Из окон машут, кому-то указывая на нас.
Я стараюсь не оглядываться. Дорога каждая секунда.
— Куда мы? — на бегу кричит Арлин.
— Прочь, прочь отсюда! — отвечаю я.
От звука сирены волосы на голове встают дыбом.
Воющих машин много. Они вот-вот окружат нас. Неужели мы в ловушке?
От школы к нам бегут люди в чёрном. Это полиция? Или учителя? В погоню за нами устремляются и другие люди.
Мы перебегаем улицу, перепрыгивая через низенький забор, обегаем вокруг какого-то дома.
Внутренний двор обнесён оградой, но нам удаётся перепрыгнуть через неё тоже.
Мы все исцарапаны.
Скорее на эту дорожку! Слышен только стук наших башмаков. Сворачиваем куда-то: ещё один дворик позади дома.
— Стой! Больше не могу! — шепчу я. Нет сил вздохнуть. Наверное, я похож сейчас на загнанную лошадь.
Арлин стирает ладошкой пот со лба. Она прислушивается к топоту преследователей. Глаза её полны страха.
Куда спрятаться?
Но мы не успеваем сделать и шага, как сильные руки обхватывают нас, а полы знакомого плаща прячут нас от целого мира. Папа!
— Что случилось? Эти сирены…
— Мы попались, — объясняю я в отчаянии. — Они гонятся за нами.
— Надо уходить, — решает папа. — Здесь нам спрятаться негде.
Он вытаскивает нас на улицу. Звук сирены совсем рядом. Уже слышны гневные крики.
— Украдём машину. — Папа быстро оглядывает улицу, оценивая обстановку. — Уедем, а там уж решим, что дальше.
Множество маленьких квадратных машин. Они припаркованы вдоль тротуаров. Подбегаем к ближайшей — зелёной, с яркими жёлтыми шинами.
Папа дёргает ручку — заперта.
Но звук сирен уже совсем близко!
Мчимся у другой машине — чёрной. Слава богу, у неё опущены стёкла. Папа быстро открывает дверцы, и в одно мгновение мы все оказываемся внутри. Папа за рулём.
Он уставился на панель управления, замер. Руля управления нет! Есть только десяток красных кнопок.
Я вижу, что он слегка растерян, но всё же пытается понять, как включается зажигание.
— Хотел бы я знать, что это за машины… Как странно… — бормочет он.
— Скорее, папа! — подгоняю я его.
Слышу визг тормозов и, оглянувшись, вижу, как три
— Но где же здесь зажигание?! — кричит отец рассерженно. Он наугад нажимает на красные кнопки.
И тут машина оживает и рычит. Мы кричим во всё горло от радости.
— Переключаем скорость! — Папа снов на ощупь отыскивает нужную кнопку. — Но где же она? — Он не может найти коробку передач.
Уф-ф! Наконец-то! Машина срывается с места.
Мы с шумом летим по улице.
— Но где педали? — Наш бедный папа обеими руками вцепился в панель управления. — Как затормозить?
Сирены почти оглушают нас. Я высовываюсь из окна: нас преследует шеренга чёрных автомобилей.
— Вперёд, папа! Они нас видят!
— Но как? Не знаю… — Отец опускает на панель обе руки. Машина вдруг резко тормозит. Мы перелетаем через бордюр и оказываемся на тротуаре.
Сзади вопит испуганная Арлин:
— Они нас поймают! Папа, быстрее!
Папа с диким взглядом жмёт на все кнопки подряд:
— Если бы знать, как справиться с этим зверем!
Он тщетно хоть как-то пытается управлять движением автомобиля.
Впереди красная кирпичная стена. Я затаил дыхание. Хочу крикнуть, но голоса нет.
Папа стучит по панели кулаком. Машина его не слушается. Стена приближается. Я вижу трещины на кирпичах. Потом слышу треск, звон разбитого стекла, скрежет металла. Всё делается красным… Потом на меня наваливается тьма.
21
Прихожу в себя — вокруг тьма. Моргаю, прищуриваюсь — темно.
Постепенно начинаю различать, словно сквозь дымку, тени предметов. Через несколько минут тени обретают чёткие очертания, предметы принимают знакомые формы.
Вот окно. А это оконные переплёты. Вижу каменную стену.
Вытягиваю перед собой обе руки. Они болят.
В голове пульсирующая боль. Я снова закрываю глаза — так легче.
Несколько минут спустя мне уже хочется оглядеться. Постепенно до меня доходит, что я сижу на низкой деревянной скамье. В тюремной камере!
На полу — человек. Протираю глаза: это папа?
У него забинтована голова.
На узеньком топчане у стены лежит моя сестрёнка: свернувшись калачиком, одна рука в гипсовой повязке.
Арлин щурится. С изумлением вижу, что она, как рыбка на суше, открывает и закрывает рот. Пробует, в порядке ли челюсть.
Арлин замечает, что я очнулся.
— Джейкоб! Ты жив? А мы что, в тюрьме?
— Что с нами? — в свою очередь спрашиваю я.
Отец делает какое-то движение. Приподнимается, ощупывая бинты на голове.
— Ах, да… Эта машина… и стена, — бормочет он.